Эта деталь — «серьги с антиком» — позволяет отнести либо время действия повести, либо появление авторского замысла к более раннему времени, чем год публикации «Сердца и думки» — 1838, — так как античная мода к концу 30-х гг. XIX в. прошла не только на покрой платья в «греческом» или «римском» стиле, но и на «античные» ювелирные изделия (см. туника, муаре).
В первые два десятилетия XIX в. носили в подражание археологическим находкам цельнометаллические браслеты и кольца, выполненные тульскими мастерами. Однако к середине 20-х гг. XIX в. снова начинают носить прозрачные камни, и мода на бриллианты уже не исчезала до самого конца XIX в.
АРМЯ´К
«В дверях стоял мужик в новом армяке, подпоясанный красным кушаком, с большой бородой и умным лицом, по всем признакам староста».
Тургенев И. С. Затишье, 1854. Гл. I.
«К крыльцу подходил лет сорока человек, живой, смуглой наружности, в сертуке верблюжьего сукна. О наряде своем он не думал. На нем был триповый картуз».
Гоголь Н. В. Мертвые души. Т. II. Гл. III.
Первое значение слова армяк — грубое верблюжье сукно, а позднее этим словом стали обозначать как ткани грубой домашней выделки — армячину, так и одежду из них — верхний распашной кафтан. В изданном К. Крайем в 1847 г. «Справочном энциклопедическом словаре» основными центрами производства армячины в России названы Казанская и Оренбургская губернии.
Н. В. Гоголь подчеркивает равнодушие Костанжогло к костюму тем, что он сочетает сюртук верблюжьего сукна, т. е. армяк, с головным убором из ткани фабричной выработки — «триповый картуз» (см. трип).
В XIX в. армяк был повседневной крестьянской верхней одеждой.
Для сценических и экранных интерпретаций русской классики может представлять интерес то, что начиная с 30-х гг. XIX в. армяк был популярен и в среде русских писателей, примыкавших к славянофильскому направлению. «С годами, и кажется с 1833 г., некоторые надели поддевки и отрастили бороды: честь первого переодевания принадлежит, кажется, К. С. Аксакову, за ним переоделся А. С. Хомяков», — вспоминает Д. Н. Свербеев (Записки. 1899. Т. 1. С. 520). Возможно, Свербеев ошибается относительно времени «переодевания» К. Аксакова и этот факт относится уже к 40-м гг. XIX в.
А цензор А. В. Никитенко так описывает появление писателя А. С. Хомякова на балу: «В армяке, без галстука, в красной рубашке с косым воротником и с шапкой мурмолкой под мышком. Говорил неумолкно и большей частью по-французски — как и следует представителю русской народности» (Никитенко А. В. Записки и дневник. Спб., 1856. Т. 1. С. 429).
Армяк.
Г. Г. Мясоедов. Поздравление молодых в доме помещика. 1868.
Государственный музей латышского и русского искусства. Рига.
АРХАЛУ´К
«На нем был серый нанковый однобортный архалук, подбитый мерлушками».
Григорович Д. В Антон-Горемыка, 1846.
Архалук, ахалук — в России XIX в. мужской кафтан без пуговиц и не имеющий плечевых швов, т. е. сшитый не из раскроенных кусков ткани, а из сложенного вдвое материала, в котором первоначальная ширина полотнища и определяет, как будут вшиты рукава. Архалуки шили из плотной шелковой или хлопчатобумажной ткани, как правило, с орнаментом в виде разноцветных полос.
Элементы восточного костюма вошли в дворянский быт довольно широко уже в конце 10-х гг. XIX в. Архалук поначалу использовался только как домашняя одежда, с сохранением всех особенностей кроя и орнаментации ткани, принятой на Востоке.
Малоизвестный, к сожалению, ныне широкому кругу читателей поэт А. И. Полежаев писал: «Ахалук мой, ахалук, Ахалук демикотонный, Ты — работа нежных рук азиатки благосклонной» (Ахалук, 1833. См. демикотон).
Самый знаменитый литературный обладатель архалука — Ноздрев — «чернявый просто в полосатом архалуке» (Гоголь Н. В. Мертвые души. Т. I. Гл. IV).
Полосатые ткани на восточный лад были известны в России с XVI в. и получили название «дороги». В XIX в. их производили в большом количестве не только для внутреннего рынка, но и на экспорт.
Архалук.
О. А. Кипренский. Автопортрет. 1828. ГТГ.
В середине XIX в. название архалук обозначало уже всякий полосатый халат, а не только одежду определенного покроя. Уже в иллюстрациях А. А. Агина к «Мертвым душам», созданных художником в 1846–1847 гг., архалук Ноздрева скорее европейского покроя, нежели восточного. Широко известны воспроизведения портрета А. С. Пушкина работы К. Мазера (1839) на котором поэт изображен в архалуке, описанном В. А. Нащокиной: «Я помещалась обыкновенно посредине, а по обеим сторонам мой муж и Пушкин в своем красном архалуке с зелеными клеточками» (Нащокина В. А. Новое время. 1898. № 6115–8122). Судя по портрету, покрой пушкинского архалука заметно отличается от того, в котором изобразил себя художник О. Кипренский, ранее, в 1827 г., написавший и портрет А. С. Пушкина.