— Рене! — взмолилась Чармиэн.
Прозвучал гонг к обеду, и обе заволновались. Гонга девушка еще не слышала, поскольку обычно Себастьены обходились без подобных формальностей.
— Господи, мы опаздываем! — воскликнула Рене. — Вот, дорогая. Это подойдет сюда отлично. — И она протянула подвеску из лунного камня на золотой цепочке.
Чармиэн машинально приняла драгоценность и примерила ее, а Рене, защелкнув ларец, одобрительно кивнула.
— Вот теперь хорошо, — сказала она и заторопилась. — Пойдемте, мы не должны заставлять их ждать.
Взволнованная, Чармиэн проследовала за ней к лестнице.
Мужчины и мадам Себастьен-старшая ждали их в холле. Леон и Алекс смотрелись очень элегантно в превосходно сшитых смокингах, пожилая женщина была в сливового цвета бархатном платье и старинных кружевах — выглядела она светской дамой до кончиков ногтей. Широкая лестница позволяла Рене и Чармиэн спускаться рядом друг с другом. Леон был в восхищении, Алекс же слегка насмешлив.
— Я польщен, — объявил Леон, — ваша красота стоит моего искусства. Вы обе прекрасны, мои милые.
— Греческие богини, — подмигнул Алекс, — Афродита и… ну, не знаю — нет не Гера. Фигура вашей жены, Леон, слишком стройна для царицы небес.
— Психея, — внесла свою лепту старая дама.
— Тогда Леон, должно быть, Эрос, — заметил Алекс. — А я, разумеется, Пан.
— Полубог-полузверь, — задумчиво протянул Леон, — очень вам подходит, мой друг. — Он слегка злорадствовал.
— А не таковы ли мы все? — произнес Алекс. — Искра Божья в куске глины.
— Пока вы философствуете, обед остынет, — заявила старая дама. — Вашу руку, молодой человек.
Алекс поклонился ей с преувеличенной любезностью, а Леон, выставив локти, пошутил:
— Поскольку в мужчинах у нас недостаток я заявляю права на обеих богинь.
В таком составе процессия проследовала в столовую.
На длинном полированном столе, застеленном кружевной скатертью, стояло старое столовое серебро и красное венецианское стекло. В центре возвышалась тяжелая ваза с фруктами. У Себастьенов, помимо модельного бизнеса, были и другие источники доходов, а этот замок со всем содержимым был куплен еще дедом Леона. Своей древней славой дом этот был обязан герцогскому роду, утратившему свое величие во времена революции, но он избежал разграбления, поэтому серебро и посуда остались с тех времен. Мягко мерцали свечи, расставленные на столе, тяжелые занавеси были раздвинуты, и сквозь открытые окна в комнату проникали ароматы сада, выращенного трудами мадам Себастьен-старшей.
История этого замка пленила Чармиэн; здесь она почувствовала прелесть и обаяние старинного поместья. Вот так, должно быть, здесь было всегда: мужчины в черном и блестящие дамы при свечах неторопливо вкушают диковинные блюда.
Леон сидел во главе стола, а Рене тактично уступила свое место справа его матери. Она сидела слева от мужа, Алекс рядом с ней, а Чармиэн, поместившаяся напротив, испытывала некоторый дискомфорт под его лукавым взглядом. «Он как будто удивляется тому, что я нахожусь здесь, — подумалось ей. — Впрочем, я и сама этому удивляюсь. Все это словно во сне. Только бы он не кончился».
— Леон говорит, что берет вас в свое дело, — обратился к ней Алекс. — Это будет очень удобно. Поскольку ваши размеры абсолютно те же, что и у моей сестры, он будет использовать вас, создавая для нее одежду.
Когда он говорил это, то оглядывал ее обнаженные руки и плечи так, что ей захотелось вылить на него свой бокал вина.
— Чрезвычайно удобно, — сухо заметил Леон, — но я планирую найти для мадемуазель работу получше. Вряд ли ей понравится быть манекеном для вашей сестры. Хотя ей многому еще предстоит научиться.
— Ну разумеется, — с чувством произнес Алекс, и девушка вся вспыхнула.
— Вы не так поняли мсье Себастьена, — выпалила она вдруг.
— А вы уверены, что вполне понимаете меня? — спросил он, вскинув брови.
— Давайте не говорить о делах, — вмешалась пожилая дама, почувствовав напряжение. — Может быть, мистер Димитриу расскажет нам о своем греческом острове. Я слышала, что, к сожалению, он скоро будет подвергнут коммерциализации.