Каюты были оформлены подобно роскошным спальням, где для девушек было предусмотрено все, включая серебряные расчески и хрустальные пудреницы.
— Жаль, что мы будем на месте еще до вечера, — заявила Гортензия, — я бы не возражала поспать здесь.
Из ванной вышла Ивонн в шортах и безрукавке, открывавших тонкие руки и ноги, что, по мнению Чармиэн, было ей не к лицу. Сама она удовлетворилась тем, что сняла свой жакет, оставшись в блузке-безрукавке. Гортензия сняла только плащ.
Пока они прихорашивались, яхта вышла в открытое море. Девушки оживились в предвкушении роскоши, ожидавшей их в «Аполло»; одна лишь Чармиэн не забывала о том, что их ждет не игра, а работа. Вошедший Спирос объявил, что в салоне сервирован чай, и они последовали за ним туда. Это было помещение во всю ширину яхты под стеклянным потолком, украшенное белой с серебром эмалью и уставленное столиками и плетеными стульчиками. Здесь было много красивых женщин и хорошо одетых мужчин, в основном среднего возраста. Они уселись за указанный Спиросом столик, и Ивонн, оглядевшись с любопытством, обнаружила, что она единственная здесь в шортах, также как Дезире в льняном платьице.
— Боже, какая безвкусица! — бросила она.
— Тс-с, это все друзья Димитриу, — шикнула на нее мадам, — вам не следовало переодеваться, милочка. Насколько я понимаю, мсье не нравятся женщины в брюках.
— Он мне не хозяин, — противилась Ивонн, — мы что, все должны одеваться под его диктовку?
— Нет, мадемуазель, просто мои гости обычно любезно идут навстречу моим желаниям.
Чармиэн так и застыла при звуках знакомого голоса — он бесшумно подкрался сзади в легких туфлях. Ей было приятно наблюдать растерянность Ивонн. Та стала неловко оправдываться:
— Пардон, мсье, я не знала о ваших предпочтениях.
Не обратив внимания на это неловкое извинение, он стал расспрашивать директрису, все ли требуемое у них имеется. Та ответила, что все превосходно, и спросила, когда они прибудут на место. Пока они болтали, Чармиэн молила Бога, чтобы он поскорее ушел, — она ощущала его присутствие каждой клеткой своего тела, каждым нервом. Она застенчиво подняла руку к волосам, едва не коснувшись его носа, и очень смутилась при этом. Ей тоже хотелось переодеться в шорты — жаль, что она не сделала этого: ей очень хотелось доказать свою независимость. Пусть она здесь и по его приказу, но он не ее владелец.
— У вас замечательное судно, мсье, — строила глазки Дезире.
— Его очень украшают пассажиры, — галантно отвечал он, — надеюсь, у всех есть с собой солнечные очки, они хотя и скрывают вашу красоту, но тут необходимы. Солнце здесь очень яркое.
Улыбнувшись им напоследок, он пошел к другим гостям, приветливо беседуя то с тем, то с другим, словно на королевском приеме. Наконец Алекс остановился рядом с очень красивой женщиной; было заметно, что та ему очень обрадовалась.
Чармиэн пила вкусный чай и не испытывала голода, хотя на столики были поданы тонкие сандвичи и на тележке развозили соблазнительные сладости. Она была слишком взволнована, ей было душно.
— Как вы думаете, могу я выйти на палубу подышать? — спросила она мадам Дюваль.
— Как вам угодно, — пожала плечами та: вечно этим странным англичанкам не хватает воздуха. — Но не забудьте надеть очки и не пробуйте загорать — нам не нужны тут на показе цыганки.
Всем своим видом она давала понять, что в любом случае внешность Чармиэн оставляет желать лучшего. Ивонн и Дезире хихикнули, а Чармиэн с облегчением выскользнула наружу. Отправившись на корму которая не так сильно была освещена солнцем, она оказалась наконец в одиночестве.
Судно скользило по воде как по шелку, оставляя за собой белые буруны; были видны и другие яхты, но не столь быстрые, как «Ксантиппа». На горизонте виднелся силуэт лайнера, а за ним скалистые горы и мраморные руины, залитые здешним удивительным светом. Солнце было жаркое, но его смягчал морской бриз. Стая дельфинов следовала за яхтой, играя; Чармиэн перегнулась через перила, чтобы получше их разглядеть.
— Нравится?
Она резко выпрямилась — он опять подкрался по-кошачьи, неслышно. Она оперлась на перила, радуясь, что защищена темными очками.
— Великолепно!
— Я рад, только почему вы мне прежде не сказали ни слова? Мне кажется, вы злитесь потому, что были вынуждены явиться сюда по моему настоянию?
Теперь она не могла не глядеть на него, и опять в его глазах мелькали насмешливые золотистые огоньки. Он был в заломленной набок фуражке и без очков — не воспользовался этим средством защиты.