— В этом платье? — уставилась она на него.
— Именно. Окажите честь и мне и ему, — улыбнулся он.
Служительница вновь стала стрекотать по-французски. Это платье — жемчужина коллекции, его нельзя просто так показывать на улице. Мсье властно оборвал ее несколькими словами, в которых Чармиэн уловила имя Леон. Стало быть, «лорд Байрон» в дружеских отношениях с кутюрье Леоном Себастьеном и он привык получать желаемое. Служительница умолкла, пожав плечами, и воцарилась тишина. Он указал тростью на ноги Чармиэн.
— Полагаю, подойдут серебристые туфли и какая-нибудь накидка.
Служительница исчезла.
— Мсье, это весьма любезно с вашей стороны, но на самом деле… я не могу, — заикаясь, произнесла Чармиэн.
Он приподнял бровь:
— Вы считаете, что не заслужили по крайней мере обеда?
— Я… я с удовольствием. Только никакого вознаграждения не нужно.
— Но вы совершенно выдохлись, так что не протестуйте. Я не предлагаю уединения или чего-то в этом роде, — протянул он пренебрежительно, и Чармиэн залилась краской.
— Мсье, у меня и в мыслях не было… — начала она.
— Разумеется, было, иначе вы бы не были женщиной, но мне верить можно. Мы пойдем в какое-нибудь оживленное место, где достаточно народу, чтобы рассеять ваши подозрения.
Служительница принесла пару серебристых туфелек и такого же цвета парчовый плащ, отделанный лебяжьим пухом. Затаив дыхание, Чармиэн стала их примерять с помощью этой женщины. Глядя на себя в зеркало, Чармиэн думала: наяву ли все это? Еще в полдень ее гнали отсюда с позором, а сейчас помощница Себастьена перед ней на коленях. Такова власть богатства… богатства этого господина. Она поглядела в его рыжеватые глаза, он наблюдал за ней с загадочной улыбкой на устах. Сердце ее готово было выпрыгнуть, нервы были как струны, внутренний голос твердил: опасайся этого человека, снимай все это с себя и побыстрее, прими нормальный облик. Но она не могла раздеться при нем, хотя и попробовала слабо протестовать:
— Мсье, прошу вас…
Он не обращал внимания.
— Если готовы, идемте. — Улыбка исчезла — он выглядел равнодушным, даже утомленным, голос поскучнел.
Внезапно девушка почувствовала сильный голод: прошло ведь много времени после ее скудного завтрака. В конце концов, он ей обязан чем-нибудь за то время, что она потратила для его сестры; а мысль о хорошем ресторане была очень соблазнительна. Подавляя свое подсознательное сопротивление, она согласилась. Тут взор Чармиэн упал на груду собственной одежды. Боже, ее вещи! Она не может их тут оставить.
— А, это! — протянул он устало. — Их пришлют вам домой.
Служительница деликатно кашлянула:
— Разумеется, мсье, по какому адресу?
— Дайте ей адрес, — скомандовал он.
Она робко назвала адрес скромной улочки Пуляров, и служительница презрительно сдвинула брови. Выходя, девушка услышала, как портниха что-то говорила, промелькнуло имя Жермены. Значит, это Жермене предстоит отнести ее вещички домой, и Чармиэн испугалась, что та выбросит их в Сену. Но, спускаясь со своим спутником по ступенькам, она отбросила прочь все мысли о Жермене, собственной одежде и завтрашнем отъезде. Ей предлагали волшебный вечер, и она намеревалась взять от него все, что можно, — другого такого у нее может никогда не быть.
Их ожидало такси, и она уже без удивления обнаружила, что наступил вечер; казалось, она провела в салоне полжизни. Над городом мерцало лилово-розовое небо; вокруг блистали мириады огней, заливавших золотистым светом улицы, дома, деревья. Шофер открыл ей дверцу, мужчина проследовал за ней. Он сидел прямо, скрестив руки на набалдашнике трости, а она смущалась от его близости. От него исходил легкий запах лавровишневой воды и дорогого табака он почти касался ее плечом но, казалось, совершенно забыл о ее присутствии. Проникавший снаружи свет падал на его профиль, непроницаемый, как маска из слоновой кости, только легкая усмешка трогала его — как будто он наслаждался потаенной шуткой. «Интересно, сколько ему лет?» — подумала она. Он не выглядел молодо, разве только в улыбке его было что-то мальчишеское. Это был зрелый, уверенный и целеустремленный человек, правда порой казавшийся взбалмошным. Она не осмеливалась нарушить молчание — даже когда они выходили в залитый светом ресторан на левом берегу.
Его здесь знали — метрдотель поспешил им навстречу, его помощники приняли у него трость и шляпу и проводили к столику перед открытым окном, в которое открывался чудесный вид на реку и освещенные башни Нотр-Дама. Чармиэн пыталась сама освободиться от плаща, но он, заметив, галантно помог ей. Она беспомощно уставилась в меню, составленное на французском; мужчина, заглянув в свой экземпляр, предложил заказать для нее, и его предложение было принято с благодарностью.