Однако…Пока они в доме, им ничто не угрожает. Пока она не рассказала ей об Эстебано, пока не увидела разочарование и недоверие в её глазах, всё нормально. И, чёрт побери, Марте хотелось продлить прекрасное состояние безмятежности, чувство близости и удовлетворённости.
Марта коснулась плеча Дороти.
- Пойдём в бассейн?
Та негромко рассмеялась.
- Мы совсем забыли о том, для чего я тут.
Марта усмехнулась.
- Для того чтобы поскорее вернуть меня к нормальной жизни. Этим мы и занимаемся. А у тебя сегодня выходной.
Женщины накинули халаты, захватили полотенца и пошли к бассейну. Марта включила освещение.
- Хочешь поплавать?
Дороти кивнула.
- Немного. Твоему брату можно позавидовать. Прекрасный особняк, бассейн… Наверное, когда говорят о богатых, то подразумевают людей типа него.
- Возможно. - Марта опустилась на скамейку. - Хорошая жизнь, если можешь себе её позволить.
От Дороти не укрылся сдержанный холод в её голосе.
Видать, Марта чувствовала то же, что и она: вся эта роскошь была чужой, отданной ей только во временное пользование.
- Марта?
- А?
Дороти знала, о чём хочет спросить, но не могла сформулировать вопрос так, чтобы не задеть её гордость, не оттолкнуть.
- Почему деньги для тебя такой чувствительный пункт?
Марта повернулась к ней.
-Ну, если от тебя уходит супруга, которой ты не смогла подарить ко дню рождения жемчужное колье или новую спортивную машину.
- То всех девушек нужно красить одной краской? - закончила за неё Дороти.
- Приблизительно так.
Итак, Марта была замужем.
Мысль о том, что Марта любила другую девушку, болью отдалась в сердце Дороти. Впрочем, она же не знала о Марте практически ничего. Нет, это неправда. Она знала Марту.
Знала так близко, как очень немногие. Знала, какой она может быть. Ласковой и нежной.
Неистовой и страстной.
Спокойной и ироничной.
Безрассудной и сильной. Пусть ей ничего не известно о прошлом Марты - так, наверное, даже лучше. Дороти не намеревалась делить с ней будущее, а значит, не стоит делить и прошлое. Значение имеет лишь настоящее, потому что прошлое - это боль, а ей достаточно и собственной боли.
С другой стороны, признала Дороти, рассуждать так слишком поздно. Она уже поведала Марте о своём прошлом, о смерти родителей, о своих психологических проблемах, о жизненных обстоятельствах. Дороти доверилась Марте, несмотря на риск. Пора получить что-то взамен. Существовала и ещё одна причина, из-за чего отношение Марты к деньгам и богатству задело её. Дороти честно и откровенно сообщила ей о себе, но не дала и малейшего повода полагать, словно она взялась за предложенную Филиппом работу ради устройства собственной личной жизни. Как ни смотри, а ей всё ещё приходится работать в двух местах, чтобы свести концы с концами.
- Но я же не какая-нибудь охотница за чужими деньгами.
- Ты - нет. - Марта взяла её руку.
- Тогда почему мне кажется, что ты считаешь меня именно такой? - спросила Дороти.
- Прости. Я просто боюсь.
Дороти вздрогнула.
- Боишься? Чего?
Дороти полагала, что Марте недоступно это чувство. Чего может бояться такая сильная женщина, как она? И почему она призналась ей в своей слабости?
- Ну прежде всего того, что ты сочтёшь меня недостойной тебя.
Дороти в удивлении поглядела на Марту.
- Что ты говоришь? Разве есть в мире хоть одна девушка, которой ты была бы недостойна?
Марта невесело усмехнулась.
- Ты представляешь, сколько получает полицейская?
- Наверное, не меньше, чем официантка. Но, знаешь, я никогда не переживала из-за нехватки денег, не ощущала себя несчастной. Конечно, порой мне бывало трудно, но… - Дороти рассмеялась. - После смерти родителей я поняла, что счастье в нас самих, в нашем отношении к жизни.
- А вот моя бывшая супруга всегда считала, что я должна сделать её счастливой. - Марта покачала головой. - Для неё главным было то, сколько денег на моём счёте. Самое интересное, что она ещё до замужества хорошо знала, какой образ жизни я веду, что могу позволить себе и что нет. У неё ведь тоже никогда не было больших денег. Мне казалось, что у нас с ней имеется нечто общее, на чём можно строить жизнь. Например, стремление иметь семью.
Дороти стало не по себе, когда Марта упомянула о семье. В ней тут же всколыхнулась и тут же отступила ревность, но не ушла вовсе.