Знаете, сейчас я вас шокирую. В Америке нет стиральных машинок в домах! Для меня, которая всегда стирала и сушила вещи в квартире, это стало дикостью. Видите ли, стиралка в старых зданиях запрещена. Ходить в эту дурацкую прачечную, стирать и сушить вещи в общественных машинках оказалось выше моих сил. Понятия не имею почему, но я брезгую до сих пор. Меня передергивает при мысли, что снова надо переться с авоськами из грязного белья, чтобы просто постирать. Хочешь ходить в чистом, то плати и стирай. Пожалуй, это чересчур. Ах да, пастельное белье. Уж если проходиться по всем недостаткам нашего с Соней быта в Штатах, то я скажу следующее: американцы не придумали пододеяльник. Вместо него у них три простыни в комплекте! Это все моментально выворачивается. А на картиночках и в кино кровати в американских домах выглядят как самое настоящее произведение искусства. Спал бы и спал. Не верьте. Большего геморроя, чем заправлять эту кровать, возясь с этими простынями, я не встречала.
Пожалуй из достоинств Штатов я бы хотела назвать уровень жизни и нравственные качества самих американцев. Они не грубят на улицах. Они могут даже сделать тебе комплимент просто так. Они не ходят угрюмыми. Согласитесь, временами в таком обществе жить приятнее. Отморозков везде хватает, однако в общем и целом жители США доброжелательные и очень воспитанные люди, которые привыкли с детства уважать себя и личное пространство окружающих. За отношение к труду я от чистого сердца зауважала эту нацию. Они не презирают человека, окажись он уборщиком. Могут косо посмотреть, но ничего не скажут. А почему? Потому что зачастую какой-нибудь «большой босс» прошел долгий путь от официанта до директора.
В России несколько иначе. Сами знаете, что у нас высшее образование — это просто хлеб и соль. В Штатах оно тоже безусловно важно, однако подход в оценке несколько иной. Кто такой слесарь в России и в Америке? Разница, наверное, в основном в зарплате и в отношении к работе. Даже обычный сантехник способен получать приличные деньги, то есть на жизнь так или иначе хватит всем. Черта бедности у них повыше, чем в России. Трудовые будни американцев начинаются еще в школе. Родители с детства учат своих детей тому, что у них есть, во-первых, право выбора, во-вторых, обязанности. Это просто супер, потому что русские студенты и школьники сидят на шее у родителей лет так до двадцати пяти. Каюсь, сама такая была, поэтому приспособиться к работе было несколько тяжеловато.
Сама по себе моя служебная квартира оказалась таунхаусом в спальном районе. Знаете, как в американском кино. Два этаже. Одна узкая лестница, в которую ты утыкаешься буквально с порога. Направо — кухня. Налево — гостиная. Наверху две спальни. Еще выше — чердак. Ремонт не такой старый, но довольно потрепанный. Все какое-то серое. Мебели мало. Потом я узнала, что американцы в основном при переезде таскают мебель за собой. Какое издевательство. По факту только кухонный гарнитур, стол, четыре стула и диван в гостиной. Пришлось что-то прикупить, иначе так жить нельзя. Нам здесь не один год жить, я так думала. В итоге я не особо вкладывалась в ремонт. Облагородить облагородила, чтобы поуютнее жилось.
Сонечка ходит во второй класс «Elementary School» в США. У нее замечательно получается учиться. Я горжусь своей малышкой. Как мама я все еще не дотягиваю. Я слишком много времени провожу на работе. Знаете, хоть в чем-то я преуспела. Меня опять повысили. Ценой детства моего ребенка. Хочется порой застрелиться и не жить.
Сегодня ночью меня разбудил странный звонок. Спать мне около трех-четырех часов. До того, как залезть в свою тепленькую постель, я ввалилась домой около двух часов ночи после затяжного мероприятия в посольстве. Моя нервная система была не настроена принимать звонки особенно, если это с работы. Завтра, а точнее уже сегодня мне надо отодрать свою пятую точку от кровати в шесть утра, чтобы приготовить Соне завтрак и полноценный ланч-бокс на обед, потом разбудить и собрать её в школу, затем усадить на автобус. Тот самый знаменитый школьный автобус из кино. Когда я его впервые увидела, пыталась сдержаться, чтобы не завизжать от восторга на всю улицу.
— Алло? — протягиваю я сонно, даже не знаю на каком языке. — Кто говорит? —Лера, узнала? — узнаю я голос Милены. — Это Милена.
— Да, узнала. — бормочу я и обнимаю свободной рукой. — Сколько сейчас по Москве?
— Ой, прости, в Америке сейчас ночь. — замялась Милена и замолчала.
— Мил, что-то случилось? Ты мне давно не звонила. — вынужденно проснулась я и включила светильник.
Милена по-партизански молча минут пять, а то и все десять. Во время этой весьма затянувшейся паузы какое-то невиданное беспокойство и напряжение в моей груди росло. В России остались всего один человек, за которого я действительно переживаю, — папа. Я давно говорила ему завязать с работой дипломата. Для него частые поездки — это тяжело. Плюс, у него больное сердце и плохие сосуды. Какие могут быть самолеты? Здоровье дороже! Пусть папа и обижается на меня за нескончаемы просьбы хотя бы убавить темп, но его визиты к врачу тоже участились. Откуда я это знаю? Мне все сливает Елена Александровна. За годы их совместного членства в клубе «Бабушка и дедушка Сонечки Донован» они неплохо так подружились. По крайней мере у них есть внучка, которая заставляет как-то ладить друг с другом. Папа передает Сонечке подарки от Елены Александровны. К сожалению мама не выезжает из России, чтобы Кирилл ничего не узнал. Сами понимаете, она раньше особо никуда не ездила после смерти мужа, а тут вдруг ей на французский курорт захотелось. Вот так и живем.
— Лер, понимаешь, мне тяжело говорить тебе такие вещи. Ты моя подруга, пусть мы давно не виделись. — заговорила Милена, но потом её голос задрожал и сорвался. — Па-па… папа у-умер. У меня шок. Я не могла произнести ни слова. Мой папа не мог. Он не мог. Вот так просто взять и умереть. Нет! В моей голове это никак не укладывалось. Ни в каком виде в голове не укладывается. Вообще не вяжется.
— Вылетаю в Россию. Завтра буду в Москве. Терминал и время прилёта скину позже, хорошо? — быстро пробормотала я и вскочила с кровати. — Можно тебя попросить снять мне какую-нибудь квартиру поближе к центру.
— Ладно, я подыщу для тебя что-нибудь. — тихо согласилась Милена и добавила. — Эм, мама заявила, что не будет заниматься организацией похорон, как только обо всем узнала. Она аргументировала это тем, что ей слишком тяжело осознавать происходящее. Кирилл сказал, что сам этим займётся. Не знаю, зачем ему это. Они с папой не разговаривали после «того случая».
— Передай Шведову, что я сама обо всем позабочусь или верну ему деньги, которые должна буду за организацию, если он не отвяжется по-хорошему. Мне ничего от него не нужно. — раздраженно ответила я, доставая чемодан. — А Ирина как на это отреагировала?
— Никак, мама спросила про наследство. — ответила Милена, шмыгая носом.
— Кто бы сомневался. — тяжело вздохнула я и решила закончить этот тяжелый телефонный разговор. — Милена, спасибо, что сообщила. Все равно рада была тебя услышать.
— Лерка, держись там. — попыталась взбодрить меня Милена.
— Пойду приложу к своей жизни подорожник. — ответила я и положила трубку.
Подорожник. Так мне всегда говорил Кирилл. Милена никогда не понимала смысла этой фразы. На самом деле с первых минут нашего знакомства Кирилл был моим подорожником, потом им стала Сонечка — наша дочь. Я раньше никогда не вспоминала Кирилла. Я благополучно вычеркнула его из своей жизни, но почему-то не помышляла о разводе с ним. Впрочем, он тоже не проявлял никакой инициативы разорвать окончательно наши отношения. Наверное, все так, потому что мы были слишком счастливы вместе. Думать о погибших чувствах и испорченных отношениях много лет спустя очень странно. В любом случае я избегала моего возвращения в Россию. Для меня это острая пика. Кирилл, как моя самая большая проблема, из Москвы никуда не денется, зато в Америку благополучно делась я.