— Интересно, захотели бы вы, чтобы кто-нибудь купил вашу коробочку?
Джонатан артистично прижал руки к груди и произнес:
— Это должны быть вы! — Потом он улыбнулся. — Почему бы нет?
Позже Миллисент решила, что могла бы предвидеть такой ответ, но в этот момент она ни о чем не думала. Она просто чувствовала себя легко и счастливо, пока Джонатан помогал переносить на сцену остальные коробки. Затем он задал ей несколько профессиональных вопросов о празднике и его благотворительных целях, и они разошлись.
Еще до начала аукциона Милли заняла свое место за столом и начала принимать вступительные взносы от молодых людей и записывать их имена на листочек. Ведущий весело шутил со зрителями, стоящими в первых рядах, ближе к сцене, подтрунивая над чьей-нибудь прижимистостью или спрашивая, кто чью коробочку предпочитает купить. Милли не обращала на него внимания, пока не услышала, как он произнес имя Джонатана Лоуренса. Она подняла голову и посмотрела на собравшихся у сцены людей. Среди них стоял Джонатан, скрестив руки на груди и улыбаясь.
— Ну же, давайте! — подбадривал Тэд. — Вы за весь вечер не поставили ни на одну коробочку, мистер Лоуренс!
— Но у вас нет той, которая мне нужна, — улыбнувшись еще шире, ответил он.
Миллисент отложила в сторону карандаш, постепенно все больше заинтересовываясь происходящим. Она вытянула шею, чтобы увидеть, чьи коробочки стоят на столе перед Тэдом. Их оставалось всего три. Она узнала одну, принадлежавшую Бьюлах Дорси; наверняка Джонатан не пожелает разделить с ней ужин. А впрочем, почему бы нет? Разве он не может выбрать кого-нибудь из этих трех юных созданий? Что значат его слова о нежелании выслушивать щебетание всех этих симпатичных девушек? Конечно же, его слова ничего не стоят, разве можно верить мужчинам? Он просто разыгрывал ее. А она, как дурочка, попалась на это.
Она заметила еще одиу девушку, стоящую возле сцены рядом с Бьюлах. Мнлли сощурилась, пытаясь узнать, кто же эта худенькая, бледная девушка. Кто она?
— Итак, мистер Лоуренс, которая из этих? — продолжал Тэд, указывая на коробочки. — Три красивые коробочки с вкуснейшим угощением, уверяю вас, а вот стоят симпатичные девушки, каждая из которых может составить вам компанию.
— Уверен, вы правы! Но, к сожалению, та леди сегодня не внесла свой вклад! Тэд поднял брови.
— Вот как? Вы говорите о девушке, которой сегодня здесь нет? Так выберите другую! Вы не пожалеете!
— Нет, все в порядке, она сегодня здесь — ответил Джонатан. — Просто она посчитала неподходящим для себя участвовать в аукционе.
Теперь уже все без исключения с жадным любопытством смотрели на Лоуренса, ломая головы, о ком же он говорил. Холодная пустота начала постепенно охватывать Милли. Он не может иметь в виду… нет, он не может говорить о…
— Итак, ну кто же это может быть? — наклонившись вперед, допытывался Тэд. — Держу пари, она будет счастлива принести свою корзинку с ужином прямо сейчас, если вы назовете ее.
— В самом деле? — Джонатан полез в карман и вытащил золотую монету. — Ну что ж, давайте посмотрим. Я даю двадцать долларов золотом за ужин с мисс Миллисент Хэйз.
Глава XII
Джонатан повернулся и с вызовом поглядел прямо на Миллисент. Та потрясение смотрела на него. Толпа тихо ахнула. Двадцать долларов было намного больше, чем давали за коробочки в этот вечер, тем более, золотой монетой! И за Миллисент Хэйз, которую все знали, как старую деву «со стажем» уже несколько лет!
Все как один повернулись к Миллисент. Лицо и шея ее залились краской. Ей казалось, что на нее смотрят тысячи глаз. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой смущенной. Хотелось залезть под стол или вскочить и убежать. Или просто упасть на стол и разреветься.
Ни о чем подобном нельзя было и думать. По крайней мере, Миллисент Хэйз. В конце концов, она уважаемая в обществе; она должна сохранить хоть остатки своего достоинства после того, как Джонатан на людях опозорил ее.
Она медленно поднялась, ноги ее дрожали. Наклонившись, она подняла корзинку с едой, приготовленной, чтобы самой перекусить вечером. Она гнала от себя мысли, что, должно быть, сейчас все думают о ней и Джонатане и строят всякие невероятные предположения. На негнущихся ногах она направилась к сцене. Она будет очень спокойной, думала Милли. Она будет холодной и высокомерной, и никто не сможет даже подумать ничего плохого о ней или о дерзком предложении Лоуренса.
Миллисент протянула корзинку Тэду и произнесла ровным, твердым голосом:
— Конечно, мистер Барнхилл! Если мистер Лоуренс желает заплатить двадцать долларов за несколько яиц и пирожных, я буду счастлива отдать их ему!
Она не спеша пошла назад, стараясь ровно держать спину. Не хотелось, чтобы это выглядело бегством. Она опустилась на свой стул и посмотрела на руки, крепко зажатые коленями.
— Еще кто-нибудь смотрит сюда? — шепотом, не поворачивая головы, спросила она у Ханны.
— Нет. Все великолепно! Кузина Миллисент! Почему вы ничего не сказали мне? — Ханна перегнулась через стол и крепко зашептала. — Почему вы сразу не сказали, что Джонатан Лоуренс интересуется вами? Милли вскинула голову. Глаза Ханны блестели, она широко улыбалась. По другую сторону от нее тетя Ораделли глотала ртом воздух, выходя из шокового состояния и начиная приходить в себя.
— Он не интересуется мной! Он делает это, чтобы позлить меня. Это самый невыносимый мужчина из всех, кого я когда-либо знала.
— Он заплатил двадцать долларов золотом только для того, чтобы позлить тебя? — резонно заметила Ханна. — Каждый может сделать это бесплатно.
— Мисс Хэйз. — К их столу подошел Джонатан с ее старой корзиной в руках. На лице его светилась улыбка.
— Что? — пробормотала Миллисент и бросила на него хмурый взгляд.
— Мне кажется, что по традиции девушка, которая приготовила угощение, должна разделить его с тем, кто его купил.
— О-о! — Милли вскочила из-за стола, миновала Джонатана и быстро, не оглядываясь, пошла в парк, избегая мест, где собирались кучки людей, хотя в то же время у нее хватало ума не исчезать из их поля зрения окончательно. Она могла вообразить, как люди еще почешут языки по этому поводу!
Она остановилась у дерева и повернулась к Джонатану.
— Как вы могли так со мной поступить? — требовательно спросила она.
Джонатан с невинным видом пожал плечами.
— Как поступил? Заплатил немыслимую сумму денег для ваших благотворительных целей за еду, которая даже не украшена этими замысловатыми розовыми ленточками, бантиками и цветочками? — В глазах Джонатана играли веселые искорки, когда он, поставив корзинку на землю, начал изучать ее содержимое.
Миллисент неподвижно смотрела на него.
— Вы прекрасно знаете, «как». Не пытайтесь выпутаться, отпуская остроумные фразы! Вы опозорили меня на глазах практически у всего города. Нашу семью все знают!
— Опозорил вас? Что здесь ужасного, если за вашу корзинку, даже не выставлявшуюся на аукцион, дается самая высокая цена? Мне это кажется, наоборот, комплиментом. Я думал, вам станет приятно. Что вы даже будете гордиться!
Миллисент надоело стоять над Джонатаном и слушать его слова, доносившиеся снизу. Она присела и первым делом расправила юбку, убедившись, что та полностью закрывает ноги как раз до краев высоких ботинок.
— Моя тетя сказала, что слышала о нас сплетни только из-за того, что Бетси приходит ко мне. В Эм-метсвилле ничего не любят больше сплетен. Сегодня вы вдруг, ни с того ни с сего, подлили масла в огонь, заплатив эту нелепую сумму за мою корзинку! Завтра об этом будет знать весь город. Мы не сможем пройти по улице, чтобы кто-то не остановился и не начал шептаться за нашей спиной. Разве вам это безразлично?
Он пожал плечами:
— Если бы я позволил себе зависеть от того, что скажут другие, то остался бы без работы уже очень давно. Я должен отвечать только перед одним человеком — самим собой, и до тех пор, пока, смотрясь по утрам в зеркало, я не буду краснеть за себя, мне не о чем беспокоиться.