- Как это я не знаю тебя? – искренне удивился папа.
- Ты не знаешь, как и чем я сейчас живу, с кем общаюсь, что мне интересно, а что нет! – перечисляла я. – И не тебе решать, как мне жить!
Своими словами я словно заткнула папу и маму. Возможно (пусть даже на мгновение), они сознались себе, что и правда, ничего не знают о моей теперешней жизни. И крики наконец-то затихли.
На мне сорвались все. Все, кроме бабушки. Она лишь молча наблюдала за всем этим сидя в углу кухни. Закончив очередной скандал, я заперлась у себя в комнате. Мне не хотелось видеть ни маму, ни папу. За столько лет они так и не научились понимать и слышать меня.
Мне хотелось тотчас собрать вещи и уехать в Днепропетровск. Но автобус будет только в полночь и мне придется сидеть дома…
Уже ближе к вечеру, когда я почти спаковала свои вещи ко мне в комнату вошла бабуля. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, ведь я почти сбегала из собственного дома, никому ничего не сказав. (Я же должна была уехать завтра ближе к обеду). А уезжаю сейчас, среди глухих потемков. Но только бабуля каким-то образом почувствовала, что я хочу уехать….Только она поняла это…
Но я не увидела во взгляде бабушки ни обиды ни укора, а лишь любовь и возможно капельку грусти.
- Прости меня, бабуля, что уезжаю вот так… - взяла за руку бабушку я. – Но я не могу больше здесь оставаться…
- Я не обижаюсь на тебя – ласково сказала бабушка. – Лично я поддерживаю тебя в твоем рвении быть художницей.
Слова бабушки поразили меня, они словно теплым бальзамом влились в мою покалеченную душу и успокоили. Она никогда не говорила мне этого.
- Именно я настояла на том, что б повести тебя в художественную школу. И сейчас я хочу помочь тебе! – прошептала бабуля.
- Но как? – удивленно смотрела бабушке в глаза я, нежно перебирая ее пальцы в своей ладони.
Бабушка полезла в карман своего халата, и достала белый конверт. Я в шоке наблюдала за ней. И понятия не имела, что она делает.
- Вот, это мои сбережения…
Только бабушка сказала эти четыре слова, мое лицо вытянулось в ужасе…
- Что? Зачем? – в ужасе, отказывалась я, даже в руки взять этот конверт.
- Так, Виталия, не отмахивайся! Если твои родители не могут дать тебе денег на твою мечту, то это не значит, что я брошу тебя на произвол судьбы в Киеве! – настаивала бабушка.
У меня на глаза накатились слезы. Я уже почти не видела ничего, лишь размытый силуэт бабули. Я была поражена тем, что мои родители, которые хорошо зарабатывают из принципа не дали мне денег в Киев, а моя бабушка-пенсионерка, готова отдать мне свои последние деньги… В душе защемило….
- Нет, бабуля, я не могу их взять… - плакала я.
- Жабка моя, ты возьмешь! Тут немного, может тысячи 2-3. Тебе они нужней! – насильно вложила в мои руки конверт бабушка.
Я разрыдалась еще сильней. Меня тронуло ее «жабка». Так меня называли родители и бабушка в детстве, потому что у меня независимо от температуры и погоды были холодные руки. Я крепко обняла бабулю, и захлебываясь слезами, пыталась отблагодарить ее, и все-таки отказаться от денег. Но бабушка была непреклонна.
Вернувшись, домой, в три утра, я обнаружила Настю спящую с Кириллом в одной постели. Я была в полном шоке.
«Шустрые они, ничего не скажешь…» - фыркнула я и тихо вошла к себе в комнату. В моей постели сладко и томно сопел Дима. Мне не хотелось его будить, но как на зло, я неуклюжий пингвин, умудрилась задеть стакан с водой, и он с грохотом свалился на пол. Дима в ужасе проснулся и сел на кровать. Наверное, он еще минуту пытался сообразить, что произошло.