– Лает? Кто лает?
Сора не могла понять.
Собака…
Собака, которая лает.
– Поезд…
– Поезд? Твой страх похож на поезд?
Вопрос Сивого загнал Сору в тупик.
Она уже хотела согласиться с таким выводом, но ей показалось, что это максимально безумно!
Поезд…
И причем здесь лай?
Причем здесь розовое тело?
Что за чертовщина?!
– Не знаю…
Сора обреченно выдохнула.
– Хватит.
Сипуха прижала ее к себе.
– Хватит пугать уставшую бедную девушку. Ей нужно отдохнуть. Она еще не высохла и не согрелась. Не стоит расспрашивать ее про такие жуткие вещи. Она сама во всем разберется. Доктор… Дарлинг… ей поможет. Ты же вернешься к ней, Ласточка?
– Возможно.
Сора еще не знала.
Работа с доктором Дарлинг продвигалась медленно и тяжело. Но это было лучше, чем вообще ничего. После сеансов психотерапии Соре становилось даже тяжелее, но ей сказали, что так бывает, когда проблема слишком серьезная, и ее невозможно решить даже за десяток встреч.
Это очень большая, долгая, сложная и кропотливая работа над собой, над своими мыслями, над своими страхами.
– Вот и славно! А сейчас ни о чем не думай, а просто отдыхай, дорогая.
Сипуха, действительно, отнеслась к ней, как к дочери. Нечто похожее Сора испытала от общения с Мадам Изабеллой. Для хозяйки дома терпимости все ее девочки – ее дочери.
Но Сора никогда ничего подобного не испытывала от общения с Лианой Дарлинг. То было совсем другое.
Доктор Дарлинг – ее лечащий врач, с которым у нее установились определенные границы. Она помогает ей в борьбе с большой проблемой, которую она сама не может всецело опознать.
– А с чего все началось? – не унимался Сивый. – Как ты… попала к доктору Дарлинг?
– Сивый! – рявкнула на него Сипуха.
– Ничего. Я отвечу. Все в порядке.
Сипуха тепло улыбнулась ей и поцеловала в лоб.
– Я потеряла память. Я не помню, что именно со мной случилось. Какое-то страшное событие… все сломало внутри меня. Моя психика… намешала в себе все самое разное, превратив все в хаос, чтобы я не признавала реальность. Это защита. И я должна сломать эту защиту и понять, что же все—таки случилось со мной.
– Очень интересно, теперь я это понял, – ответил Сивый.
Сора даже гордилась тем, как смогла все доступно и доходчиво объяснить людям, которые совершенно не связаны с миром психиатрии и проблемами душевнобольных людей.
Хотя самой Соре считать себя душевнобольной совсем не хотелось.
Это уже… в прошлом.
– Ты проходила там лечение? – спросил Крыс.
– В больнице? Да.
– И тебе… проводили там процедуры? Всякие?
– Да, было дело. Сначала было радикальное лечение. Ему подвергают всех. Потом я перешла на обычные сеансы психотерапии с доктором Дарлинг.
– И что же там… делали…
– Крыс! – шикнула на него со злостью Сипуха. – И ты туда же?! Может, уже оставите Ласточку в покое?!
– Просто интересно!
Сора прекрасно помнила каждый день, который она провела на радикальном лечении в психиатрической клинике.
Действительно, ее подвергали самым разным методикам. Пробовали, экспериментировали, исследовали… врачи игрались с ней, как с подопытной мышкой.
Но никак не могли ей помочь.
– Я уже проработала этот момент. Мне не страшно говорить об этом и вспоминать те дни. Я могу… рассказать вам, что со мной делали. Если хотите.
– О, Ласточка, ты совсем не должна это…
Но Сипуха не успела закончить, ее перебил Картавый:
– Рад был бы послухать!
Сипуха смотрела на нее взглядом, полным нежности, заботы и тепла. Она всячески хотела уберечь Сору от жутких воспоминаний.
Но Сора сама хотела погрузиться в них. Возможно, там она найдет какие-то ответы?
Сивый подался вперед на своем камне, чтобы внимательно выслушать рассказ. А Крыс пригрел Дженкинза на груди.
Сипуха оставалась против этой затеи, но решать не ней.
Сора собралась с мыслями и сказала:
– Я расскажу вам. Слушайте. Это называется терапия.
Глава одиннадцатая, в которой Сора проходит терапию
– Давно она так сидит?
– Уже второй день, доктор Дарлинг.
– Вы рассчитываете, что это ей поможет, доктор Грейг?
– Пока что эта девушка – моя пациентка. И мне решать, как ее лечить.
– Какой будет ваш следующий шаг?
– Тазовый массаж.
– Вы подвергаете ему всех девушек?
– Большинство. Иногда добиваюсь успехов.
– Иногда?
– Это… сложно. Получается далеко не всегда.
– Но вы продолжаете пытаться вызвать истерический пароксизм?
– Разумеется.
Белая, холодная и пустая, она сидела, прикованная к металлическому креслу, обмотанная ремнями.