Я проснулся. Казалось, мой крик еще замирал где-то вдали. Было еще темно. Я был весь в липком поту. Первым делом я ощупал то, самое драгоценное, что есть у каждого (почти каждого) мужчины. К счастью, Он был на месте и в нормальном состоянии. Конечно же, обычный кошмар. Через несколько минут я снова заснул.
четверг.26 мая.утро.
Утром, когда я поднял голову от подушки, Наташа была уже рядом, у изголовья. "Ну что, идем прогуляемся, соня?" - весело спросила она. Вместо ответа, я попытался ее обнять. На секунду она позволила мне сделать это, а затем уклонилась. "Эт-то что за вольности, господин Мартынов? А я-то считала Вас более благоразумным", - насмешливо сказала она, слегка прищурив смеющиеся глаза. "Это? Непроизвольные мускульные сокращения. Я - само воплощение разума", - ответил я ее же тоном, принимая правила игры. Она на секунду перестала улыбаться и серьезно посмотрела на меня. "Жаль, что ты такая прелесть", - сказала она - "Придется с этим смириться". Затем вновь повеселела: "Ладно, воплощение разума, идем на прогулку".
Спустя несколько минут мы уже шагали по вязкой проселистой дороге, идущей вглубь села, мимо вереницы полуразрушенных хат и скудной безжизненной растительности.
Наташа рассказала мне, что село это уже давно заброшено, людей здесь почти не бывает, только заезжают изредка погостить пару дней, побыть на лоне природы. Кроме того, лишь несколько хат годны к проживанию, остальные находятся в плачевном состоянии - провалились крыши, полно пыли и грязи, стали прибежищем змей и вредных насекомых. "Не хватает твердой мужской руки". - сказала Наташа, окинув меня взглядом. - "Хотя природа здесь замечательная. Мне здесь значительно легче, чем среди людей. Ну скажи, разве здесь не мило?" - засмеялась она, оглядываясь вокруг. Честно говоря, пейзаж вовсе не вызывал у меня столь. приятных эмоций, как, по видимому, у Наташи. Как-то все слишком мрачновато, угрюмо. Кроме того, тут было непривычно тихо для меня, поклонника городского образа жизни. Да и вообще очень тихо - мало щебетали пташки, не было слышно криков животных, даже обычные звуки казались какими-то приглушенными. Вся окружающая природа словно затаилась. Это напряженное безмолвие откровенно давило мне на нервы. Это село напоминало мне остов погибшего корабля, выступающий из воды - на нем лежал отпечаток смерти. Впрочем, немудрено - ушел человек, ушла жизнь. Жить здесь - все равно, что жить на кладбище. Откровенно сказать, я не понимал, что могло здесь нравиться Наташе. Скорее всего, она просто привыкла к этой местности. Что касается меня, то я человек, любящий жизнь, идеи, движение, и я не хочу привыкать к серости, тишине и затхлости. Нет уж, увольте. Впрочем, долго ли мы здесь пробудем? Навряд ли. Ради такой женщины можно немного потерпеть неудобства. Любые неудобства.
Когда мы остановились у небольшого зеленовато-мутного болотца. я спросил: "Слушай, Наташа, а как твоя бабушка? Ты не познакомишь меня с ней? ". Наташа сразу погрустнела и задумчиво сказала: "Позже, бабушка уехала". "Уехала? Куда?". "По делам. Для своего возраста бабушка очень энергична". - ответила она. Мне показалась, что эта тема для нее не слишком приятна, поэтому я не стал ее развивать. "А почему вообще это село запустело?" - спросил я. "Экономически невыгодное расположение. Плохая урожайность. Высокая смертность," - иронично ответила Наташа, подражая голосу известного политического деятеля. "А еще говорят". - Наташа заговорщически оглянулась, в ее глазах появился смех и она, заговорила вкрадчивым тихим голосом - "Это гиблое место. Здесь творятся странные вещи. А по ночам - у-у!.." - "Живые залазят в гробы, чтобы спрятаться от мертвых!" - весело подхватил я - "Байки из склепа Белозерского уезда. А если серьезно?". "А Бог его знает? Не смогли люди тут жить и все. Лично мне кажется, что они просто не нашли согласия с природой. Поэтому все так и получилось", - тихо и задумчиво ответила она. Потом ее глаза заискрились. "Но главное, что мы - здесь. Правильно?". "Конечно", - ответил я и, решившись, обнял ее. На этот раз она не сопротивлялась. Я стал горячо целовать ее в шею. Наташа задорно посмотрела на меня и нарочито обиженно сказала: "Знаете, господин Мартынов, можете делать все, что Вам заблагорассудится. Лично меня это нисколько не интересует," - и она с вызовом скрестила руки, но не на груди, а чуть ниже. Это возбудило меня до крайности, и я начал нежно ласкать ее тело, постепенно обнажая его и проникая в наиболее труднодоступные места. Она в это время преспокойно стояла, не шевелясь, и разве что не посвистывала. Но я же чувствовал, как билось ее сердце... Минут через пять Наташа включилась в процесс, и мы с ней, на этой вязкой липкой земле, рядом с грязным болотом устроили настоящую Вальпургиеву ночь среди бела дня.