Анька нервничала. Мы сидели в уютном закутке маленького кафе, и смотрели на улицу. Опускался неторопливый октябрьский вечер. Кофе был выпит, чизкейк съеден. В бокалах с апельсиновым соком светилось дно.
Мы ждали звонка. Точнее, звонка ждала Анька, и её перламутровая миниатюрная "раскладушка" занимала на столе центральное место. Мне сегодня выпала нелёгкая доля жилетки для слёз, и ближайшей наперсницы.
- Господи, ну сколько можно испытывать моё терпение? - она в сотый, наверное, раз схватила телефон, глянула на экранчик, порывисто вздохнула - Двадцать минут шестого уже!
- Ань, да позвонит он, никуда не денется - сказала я без особой уверенности.
- Ага! Влюбится и женится, как же! - немедленно отреагировала Анька, и принялась теребить салфетку.
Надо сказать, волновалась она не зря, - предмет Анькиной страсти, тридцатитрёхлетний счастливо холостой Димасик, был парень с гонором. Я до сих пор удивлялась, - и как Аньке удалось не только его захомутать, но и удерживать возле себя на протяжении долгих девяти месяцев? Быть может, это и была та самая настоящая любовь, но уж больно суетной выглядела в последнее время подруга. Кажется, Димасик грозил вот-вот сорваться с крючка, и она решила слегка ускорить события. Судьбоносный разговор должен был состояться на днях, а сегодня Анька ждала указания точной даты и времени. Как настоящий мужчина, Димасик уважал пунктуальность, и предпочитал держать инициативу в своих холёных, но крепких руках.
- Тридцать пять минут осталось! - вновь глянула на часы Анька. Она буквально не находила покоя - то поправляла причёску, то зачем-то трогала серьги, тонкими блестящими ободками пронзавшие её изящные ушки, то накручивала локон на палец. Спокойно смотреть на неё было трудно - невольно хотелось тоже начать что-нибудь у себя трогать, поправлять и накручивать, либо как-то прекратить это хаотическое движение.
- Слушай, ну а может, ты ему всё-таки сама наберёшь? Скажешь, что разряжается батарейка, что боишься пропустить звонок, и всё такое...
- Не-е-ет! Только не это! Решит ещё, что навязываюсь. Он же, ты знаешь, не любит, когда я своевольничаю. Раз сказал, что позвонит до шести - надо ждать. Ведь форсмажора никакого нет. Вот так у нас с ним. По военному - она усмехнулась.
- А если не позвонит?
- Ох... ну тогда придётся, наверное, мне, самой... Только попозже - часиков в девять. Скажу, что соскучилась, что тоскливо одной... Он это понимает.
- Ну, тогда жди - твёрдо сказала я, и одним глотком прикончила остатки напитка.
- Угу - Анька кивнула, с шумом втягивая сок через трубочку.
Но спокойно сидеть на месте, поддерживая беседу на отвлечённые темы, она не могла. Вновь принялась ёрзать на стуле, коротко и шумно вздыхать, теребить волосы, то открывать, то складывать перламутровую "раскладушку". Я задержала взгляд на её маленьких, унизанных серебряными колечками пальцах с аккуратными розовыми ноготками, и меня осенило. Глянула на свои руки - ну да, тон похож, - и полезла в сумочку.
- Ань, знаешь, что тебе сейчас нужно сделать?
- Что? - на мгновение она замерла.
- Ногти накрасить! - заявила я, решительно выкладывая на стол жидкость для снятия лака, основу, и флакончик Chanel Rose. Впрочем - я призадумалась - времени мало - и убрала основу обратно.
- Э-э-то ещё зачем? - подруга опешила.
Просто жуть как приятно было смотреть на неё! Распахнутые глаза в тёмно-синей подводке, удивлённо вскинутые чёрные брови, пухлые губки. Нет, недаром Димасик запал - такую детскую непосредственность днём с огнём не сыскать.
- Я ж на днях у Ленки была, она мне всё очень миленько сделала. И, кажется, ободраться пока ничего не успело - в сомнении Анька перевела взгляд на свои ногти.
- Надо, надо - продолжала настаивать я не терпящим возражений тоном. - Гляди, безымянный палец облез, и большой на левой руке тоже... И делать тебе всё равно нечего. А так время быстрей пройдёт.
- Здесь?! Сейчас?! А нас не выгонят? Вонять же будет!
- Пусть только попробуют! Вон мужики сидят, курят, табачищем за версту несёт. Если им можно, то и нам тоже! А иначе - это дискриминация и сексизм!
В общем, я её уломала! На нас косились, и чтобы не вызывать лишних вопросов, пришлось сделать новый заказ - тонкий аромат жасмина смешался с резким запахом лака. Анька занялась каллиграфией, а я наслаждалась чайной церемонией. И то и другое, как известно, способствует успокоению духа.
Лак в тюбике немного застыл, и ложился неровно. Подруге пришлось повозиться. Я прихлёбывала чай, и любовалась её сосредоточенным, серьёзным лицом. Украдкой глянула на часы - давно перевалило за шесть! Пунктуальный Димасик беспардонно опаздывал. Если б не "каллиграфия", Анька уже бы вышагивала по потолку! И я вместе с нею.
Наконец, маникюр был закончен. "Каллиграфистка" откинулась на спинку стула, любуясь результатом.
- Ну вот - ободряюще произнесла я - молодец! Дело сделала! Чайку зелёного хочешь?
Ответить она не успела - грянул "Las Ketchup", и "раскладушка" запрыгала по столу.
- Да, да, Димочка, слушаю! Поняла, лапочка, да, всё! Скучаю! Целую! До завтра! Спасибо, родной! - щебетала в телефон Анька. Потом, закончив разговор, снова посмотрела на ногти:
- Вот чёрт! Смазала!
- Пустяки - загадочно улыбнулась я - у тебя впереди масса времени!
На душе было легко и спокойно. Во-первых, я радовалась за подругу - завтра явится на свет плод её девятимесячных отношений. А во-вторых - ну как же приятно хоть изредка наблюдать человека, полностью присутствующего в том, что он делает!
Январь, 2011