— Зато умопомрачительно, — ответил он и, протянув руку, провел ладонью по ее пунцовой щеке и приподнял подбородок. Его губы коснулись ее рта в нежном, ласковом поцелуе, который мог перерасти в…
Ноги у нее задрожали, и она отстранилась.
— Макс, нет! Перестань.
Он выпрямился и криво улыбнулся.
— Прости, — пробормотал он, но виду него был совсем не виноватый, а глаза горели, и вообще Макс выглядел как довольный кот.
— Как насчет прогулки? — спросил он, чтобы показать: он помнит о детях и их режиме.
— Девочкам надо поесть и поспать, да и мне тоже. Погуляем позже, если погода позволит.
— А мне что делать?
Она поняла, что Макс в полной растерянности: у него столько свободного времени, и он не знает, чем себя занять.
— Ты можешь постирать подгузники, — с озорной улыбкой предложила она.
Он никогда не лазил в ее дамскую сумочку. Это такой же неписаный закон, как невозможность выругаться в присутствии дам и сидеть, когда они встают. Еще в детстве мама вдолбила в него эти правила. Но сейчас в доме тишина, все спят, а он стоит, сложив руки на груди, и смотрит на сумку Джулии. Всего один звонок. Он тихонько выйдет в сад или сядет в машину, и Джулз ничего не узнает. Кончик мобильника торчит на виду среди беспорядочно запихнутых вещей. Это странно — она всегда отличалась аккуратностью. Осторожно, двумя пальцами, он вынул мобильник из сумки. Так. Номер Андреа введен. Проглядев справочник, он машинально остановился на букве «М». Вот его номера: домашний, рабочий. Он просмотрел список дальше. В колонке «экстренный случай» его номера повторялись! Значит, Джулз ввела их недавно! Сердце радостно подскочило, но он тут же погасил лучик надежды. Наверное, она сделала это из-за девочек. А что, если позвонить на свой мобильный? Последует звонок, и тогда он сможет узнать, действительно ли его номера есть в ее новом телефоне.
В чем дело? Джулия приподняла голову — под подушкой тихо жужжал и вибрировал мобильник Макса. А высветившийся номер был номером ее мобильника, который лежал в ее сумке.
— Ты обманщик, — сказала она в трубку, а в ответ услышала приглушенное ругательство, и связь отключилась.
Подавив улыбку, она отбросила одеяло, встала с кровати, надела джинсы и свитер и, пригладив волосы, сбежала вниз.
Макс стоял с телефоном в руке, и вид у него был одновременно вызывающий и виноватый. Ей стало его жалко — он с головой окунулся в совершенно непонятную для него жизнь и лишен всего, к чему привык. Она улыбнулась ему.
— Макс, все в порядке. Я тебя не укушу.
— Просто станешь пилить.
— Нет. Даже пилить не стану. Я только попрошу тебя — еще раз попрошу — отнестись серьезно к тому, что происходит. Постарайся изо всех сил, сделай это если не ради нас, то ради девочек.
Он тяжело вздохнул и отвернулся.
— Джулз, мне необходимо позвонить. Я забыл сказать Андреа…
— Кто-то умирает?
Он уставился на нее.
— Нет, что ты…
— Или заболел?
— Нет.
— Значит, это не настолько важно.
— Я должен был послать по факсу один документ Ясимото.
— Неужели Стивен или Андреа не могут этим заняться?
Он пожал плечами.
— Не знаю.
— И что ужасного произойдет? Ты потеряешь несколько тысяч?
— Возможно, больше.
— Это что — катастрофа? Ты ведь можешь вообще не работать, если не захочешь. Несколько фунтов, несколько дней… Неужели я прошу слишком многого?
Он повернулся к ней. Взгляд у него был унылый.
— Я думал, что мы были счастливы.
— Мы были счастливы, Макс, но работа — это еще не все. И я не вернусь к прежнему. Так что, если ты не сможешь измениться, не сможешь научиться получать радость от своей семьи, тогда у нас с тобой нет будущего. А чтобы иметь будущее, мы должны доверять друг другу.
Он долго стоял неподвижно, потом положил мобильник ей в сумку и, ухмыльнувшись, сказал:
— В таком случае покажи, как работает стиральная машина.
Она облегченно вздохнула.
— С удовольствием.
Глава четвертая
Малышки такие милые. Сладкие грязнули, непоседливые, сообразительные. Но ему почему-то скучно. Конечно, не тогда, когда они бодроствуют, а когда спят, и Джулз спит, и в доме так тихо, что хочется закричать. Ему вдруг пришло в голову, что приспосабливается только он один. Разве это справедливо? Совершенно несправедливо. Ведь он оказался выброшенным из их жизни не по своей воле.
Прошло тридцать часов, за которые он многому научился: наполнять ванну водой нужной температуры, запускать стиральную машину, отправлять еду ребенку в рот — правда, не всегда удачно. И научился не пить при этом чай — вот этот урок он никогда не забудет.