– Джиллиан хочет выйти замуж за Донадье! Она имеет на это полное право, так как любит его! Я точно знаю, что любит! – неожиданно для себя выкрикнула Флоренс.
– Да она еще сама не знает, чего хочет. Она слишком молода.
– В ее возрасте я уже была матерью, – тихо проговорила Флоренс.
– Вот именно! – Отец хлопнул ладонью по столу. – И что из этого вышло хорошего? Разве ты не понимаешь? Или предпочитаешь закрывать глаза на свою неудавшуюся жизнь?
Флоренс закусила губу. Ей не хотелось напоминать ему, что именно он настоял тогда на их свадьбе с Патриком. Сами-то они сразу поняли, что их связь была ошибкой. Но тут вмешался отец, и стало поздно принимать собственные решения. Вот и получается, что во всех ее несчастьях виноват только он. Только из-за его бестактного вмешательства ее жизнь оказалась разрушена.
Отец всегда считал свои решения правильными. И сейчас он ее не слышал, точнее, не желал слышать. С ним просто бесполезно было спорить, убеждать упрямца в чем-либо – напрасная трата времени. Тем более в эту минуту, когда усталость буквально валила Флоренс с ног.
Лицо ее посерело.
– Папа, давай закончим этот разговор, мне надо прилечь, что-то я неважно себя чувствую. Я немного отдохну, а вечером в кафе серьезно поговорю с Джиллиан. Прошу тебя, оставь меня одну. Займись своими кроссвордами, что ли.
Она в сотый раз подумала о том, что ей не следовало пить так много шампанского, но откуда же ей было знать, что оно так на нее подействует.
Глаза отца превратились в две щелки.
– А что, Стормволл и сегодня будет там?
Об этом Флоренс как-то не задумывалась, но после его вопроса поняла, что присутствие Константина сегодня просто неизбежно. Она сдвинула брови.
– Да, наверняка.
– В таком случае я тоже приду на эту вечеринку, даже если внучке это не понравится, – жестко произнес отец. – Специально приду.
Мне любопытно посмотреть, как доведет себя этот мерзавец теперь.
Флоренс негодующе уставилась на отца. Они же накануне условились, что именно сегодня он останется дома, ведь вчерашний праздник устраивался только затем, чтобы старика не утомила разгулявшаяся молодежь. А теперь его не пугает даже грохот оркестра, лишь бы только все было, как он хочет.
Флоренс почувствовала, что ей сейчас станет невмоготу.
– Делай как знаешь, папа. Но учти, если тебе там что-нибудь не понравится или вдруг станет плохо с сердцем, я не смогу сразу же сорваться и отвезти тебя домой, – через силу проговорила она.
– Ничего, раз-уж ты будешь так занята, я закажу такси, труд не велик, – усмехнулся он. – А если со мной действительно что случится, в этом виноваты будете все вы. И ты в особенности, Флоренс. Помни об этом всегда, днем и ночью, утром и вечером!
Господи, как же ей плохо! Неужели всего сутки назад все стояло на своих местах! Теперь ей казалось, что ее привычный мир перевернулся вверх дном.
Да, она любила и любит Константина. Два этих долгих года она просто боялась себе признаться в этом, заставляла себя не думать о нем. Ей было сравнительно легко справляться со своим чувством, не видя его ежесекундно перед глазами. Она понимала, что ее любовь обречена. Константин очарован прекрасной Оливией, заслонившей все в его жизни. Но эта их вчерашняя ночь! Господи, эта ночь!..
– До встречи, папа, – выдавила из себя Флоренс.
Она едва успела добраться до ванной, намочила холодной водой полотенце и прижала к горящему лбу.
Неужели это все из-за выпитого накануне шампанского? Или, может, она что-то не то съела во французском ресторанчике?
Флоренс посмотрелась в зеркало и не узнала себя. Ее лицо заливала смертельная бледность, на лбу выступили капельки пота. Из-за боли в животе на глаза навернулись слезы и застилали взгляд.
Она умылась ледяной водой и вытерлась жестким полотенцем. Потом с трудом вышла из ванной.
– Да, выгладишь ты не лучшим образом, – посмотрев на нее, констатировал отец, явно ждавший ее появления.
Флоренс вздохнула. Глупо было ожидать от него сочувствия.
– Надо было предупредить, что ты вчера перепила. – Отец смерил ее пренебрежительным взглядом. – Похмелье – вещь неприятная.
Он ждал, что дочь станет оправдываться, но с Флоренс словно подменили за прошедшую ночь.
– Теперь это не имеет значения, папа, – решительно тряхнув головой, сказала она. – Знаешь, мне, наверное, действительно лучше прилечь.
Отец продолжал осуждающе смотреть на нее.
Естественно, она ведь так и не спросила, принял ли он сегодня свое лекарство. Но ей было не до того.
Едва добравшись до кровати, она рухнула на нее в, нем была, раздеться уже не было сил.
Резкая боль охватила все ее тело.
Наконец Флоренс забылась беспокойным сном, время от времени постанывая. Ей становилось все хуже и хуже…
Что же это такое? – сквозь забытье подумала она. Кто ее будит?
Флоренс услышала какие-то странные звуки и с огромным трудом разлепила веки. Когда ей удалось наконец сфокусировать взгляд, она вздрогнула – перед ее кроватью стоял Константин собственной персоной.
– Что ты здесь делаешь? – Флоренс отстранила его руку. Видимо, до ее пробуждения он щупал ее лоб.
С отчаянным усилием она села. Константин опустился рядом с ней на краешек кровати, и в это мгновение в дверях появился ее отец.
– Какая наглость, Стормволл! Отшвырнул меня, старика, ворвался сюда, и…
– Вы же сами сказали, что Флоренс плохо, – резко прервал его Константин, – как же я мог не приехать!
– Что это вдруг? – Отец смерил Константина с ног до головы презрительным взглядом. – За последние два года Флоренс не раз болела, но тебя что-то не очень волновал сей факт. А тут вдруг такая тревога за ее здоровье! Потрудись впредь… И вообще, я попросил бы тебя!..
Да-да! Впредь и всегда!
– Мистер Кроули, вы не могли бы объясняться яснее? – с жесткой интонацией произнес Константин. – Разрази меня гром, если я что-нибудь понял из ваших слов!
Ей недоставало только их перепалки! Что этим двоим здесь понадобилось? И как Константин оказался в ее спальне?
Стормволл встал и решительно посмотрел на ее отца, который наконец сумел выразить свою мысль:
– Ты бросил Флоренс давно, и ее болезнь результат всех твоих дурных поступков.
– Если бы вы дали мне знать, что она больна, я бы, естественно, сразу же приехал! – огрызнулся Константин в ответ на язвительный упрек.
Губы отца искривились в усмешке.
– Я был вправе полагать, что тебе глубоко наплевать на ее самочувствие!
В глазах Константина вспыхнула холодная ярость, на скулах проступили красные пятна.
– Послушайте, мистер Кроули! Я ни разу не говорил с вами в повышенных тонах…
– Вот и продолжай поступать так!
–..только из-за Флоренс, – закончил свою фразу Константин, проигнорировав его замечание. – Но учтите, мое терпение небезгранично! Вы просто вздорный, мерзкий…
– Старикашка, да? – проскрипел отец Флоренс. – Ты ведь это хотел сказать? Обычно люди, подобные тебе, именно таким образом выражают свои мысли.
Константин сощурил глаза.
– Я не собирался затрагивать ваш возраст.
Как бы вы ко мне ни относились, я всегда уважал ваши седины. Но я не считаю нужным скрывать, что думаю о вас.
Пора вмешаться, подумала Флоренс, слишком много в обоих накопилось злости. Не хватало только, чтобы они сцепились как кошка с собакой!
– Извините, что прерываю ваш милый разговор… – начала она.
Константин вздрогнул, словно очнувшись.
Казалось, в пылу спора он совсем забыл о существовании Флоренс и ее слова внезапно вернули его к действительности.
– Но я думаю, что вы вполне могли бы его продолжить где-нибудь в другом месте.
На лице отца появилось надменное выражение.
– Хорошо, Флоренс, ты права. Пойду приготовлю тебе чаю.
Он по-военному четко повернулся и вышел.
Флоренс печально вздохнула. Вот ведь упрямец! Константину чаю так и не предложил. Он невзлюбил ее мужа сразу, но существуют же элементарные правил гостеприимства!