Однажды Яшка пробрался на кухню. Дома было временное перемирие: мама болтала по телефону с тетей Ирой, папа сидел у компьютера. Злополучная кружка валялась в мойке. Поросенок был каким-то грязным и от того виноватым, как будто он вывалялся в луже. На задиристом пятачке приклеилась чайная заварка, но папироска все также торчала из розового рыльца, выпуская дымок. Малыш дотянулся рукой до кружки и стал лихорадочно бегать по кухне в поисках надежного тайника для наглого возмутителя спокойствия в их доме. Тайник неожиданно нашелся среди маминых круп, в шкафчике. Он засунул кружку за пакет с манкой и, удовлетворенный своей победой, пошагал в свою комнату.
По пути он заглянул к родителям. Мама уже не говорила по телефону, она сидела рядом с папой на подлокотнике большого зеленого кресла, он держал ее руку в своей и они о чем-то оживленно говорили. Мама была удивительно красивой: на щеках появились любимые Яшкины ямочки, нос смешно морщился от смеха. Яшка помчался назад, заглянул в шкафчик за пакет с манкой и показал ненавистному поросенку фигу. Победа была налицо – поросенок явно поскучнел, и струйка дыма, которую он выпускал из нахального рыла, явно поубавилась в размерах.
– Яшка! Чистить зубы и спать, завтра опять не добудишься тебя в детский сад!
Канючить и выпрашивать еще пять минут не стал, захлопнул шкафчик и помчался в ванную вприпрыжку. В тот вечер он уснул удивительно быстро. Снилась ему Маша Стрельцова и похороны. Только хоронили не бедного майского жука, а его поросенка с сигаретой. На прогулке Машка ему подмигнула, как заговорщик из какого-то фильма. В руках у нее был заранее подготовленный совок и ведерко. Ведерко было для конспирации. За верандой нашли укромный уголок у забора, Яшка выкопал совком неглубокую ямку. Совок был тупой, земля копалась совсем плохо, Яшка даже вспотел от напряжения. «Прощаться с покойным будешь», – жалостно всхлипывая, спросила Машка.
– Ну его! А надо?
– Так положено! – строго ответила неожиданная помощница, и первая прикоснулась губами к злополучной кружке. Поцелуй пришелся как раз в поросячий окурок. Яшке целовать его вовсе не хотелось, но Машка была непреклонна. Яшка, не глядя, наспех прикоснулся губами куда попало, даже зажмурился на миг. – Царствие небесное рабу Божьему! Как его зовут?
– Не знаю!
– «Наф-Нафу», – не растерялась Машка и бросила на кружку горсть земли.
Поросенка быстро закопали, сверху приложили гладким камушком, который валялся рядом.
– Вечером, после тихого часа, придем и принесем цветы на могилу! И как я забыла, Маша-растеряша!
– Яшка! Подъем! В детский сад опоздаешь!
Утро начиналось как обычно, так, да не так! Что-то случилось вчера вечером. Да! Поросенок в плену, за пакетом из манки! Яшка пошлепал на кухню и с любопытством оценил сервировки к завтраку.
На столе стояли, как обычно: мамина – ярко-желтая, с ее именем, ей на работе подарили на восьмое марта и Яшкина – с котенком. Папиной, естественно, не было, а вместо нее была обычная, из сервиза, которой пользовались в праздники.