Бертул стремительно двинулся вперед, но через нисколько шагов вынужден был остановиться и подрыгать ступней — в сандалию попал уличный песок. Его нагнал Бока.
— В "Белой лилии" прохладное пиво. Зайдем пообедать?
Несколько копеек в кармане — то же самое, что надпись на дверях ресторана "Сегодня санитарный день"! однако он ответил:
— В жаркую погоду ничего крепкого не хочется…
— Первая получка у вас послезавтра, знаю. Но приглашаю я. Мои женщины уехали по грибы.
Вообще-то есть хотелось. Дома, в деревянном ящике, накрытом лоскутом обоев, что изображал продуктовый шкаф, хранилось всего полбуханки хлеба и стакан козьего молока. Бертул согласился.
В солнечном зале ресторана они нашли место под ветвями пальмы. За соседним столиком сидело пятеро пожилых мужчин в рубашках с короткими рукавами, относительно похожих друг на друга — у троих волос вовсе не было, у двоих лысину обрамляли венки седых кудрей.
Бока откупорил бутылку пива. Выпив ее, они отправились к стойке за обедом.
— Товарищ художник! Где же вы пропадали? — Радушное приветствие, будто журчание весеннего ручья, пробилось сквозь кружева, которые заполняли вырез синего платья Анни. Она протянула через прилавок руку. Пожатие, и… Бертул у показалось даже, будто его чуть-чуть потянули туда, за прилавок, мимо мензурок.
— Работа, уважаемая, работа…
— Правильно, а отдыхать у нас. Сегодня я рекомендую телятину.
На сей раз Бертул поставил на поднос и жаркое, и взбитые сливки с малиновым вареньем.
— За кофе подойдите потом, я приготовлю, — приглушила голос Анни, таким образом дав понять, что кофе для Бертула будет особый.
Обедали они в благодушном настроении, попивая пиво и поглядывая на зеленый берег реки. Бертул чувствовал, что начинается обычная беда — голова становится легче, жизнь светлее и пиво вкуснее.
— Если Анни варит кому-то особый кофе, это то же самое, что приглашение к танцу, когда играют дамский вальс. А танцевать она умеет, — сказал Бока.
Танцевать-то и Бертул умел, однако прежде всего надо взвесить все возможности. Наконец-то он свободен — и от женщин, и от алиментов; может быть, следовало бы даже влюбиться? Но если Анни подстреливала мужей, как танки, на что указывали кольца на ее пальцах. Из Гауяскалнса же он бежал от женщины с перинами, питательными соусами и зеленым бельем.
— Посмотрим! — Бертул пальцем погладил усики.
— Мне кажется, она вас уже присмотрела. Выпьем пива! В моей молодости пьянчужек было меньше, потому что больше пили пиво. — Бока поднял прохладный стакан. Один из плешивых соседей, приветствуя Боку, поднял свою рюмку. — Это пенсионеры. Скоро они и меня примут в свой приход. Можете определить, кем был когда-то каждый из них?
— Головы у всех лысые… Если бы они обули сандалии и голыми завернулись в простыни, они походили бы на римских сенаторов на той картине, которую я видел в "Мировой истории".
— Тот, у которого черные брови, после войны был здесь помощником прокурора, а напротив него — с обвислыми щеками — этот когда-то заведовал каким-то магазином, и помощник прокурора его посадил… Каждый в жизни выполнил то, что было судьбой намечено, — один загонял налево, другой отправил его в тюрьму. Теперь оба вместе коротают время, повторно разбирая старые тяжбы. Они тут разыгрывают их словно партию в шахматы… Ну, мне пора, жена с грибами, наверное, уже дома. Счет оплачен. Посидите, покурите. — Бока распрощался.
Приличие требовало, чтобы Бертул тоже встал, но на столе оставалась почти полная бутылка пива, Алкоголь парализует не только волю, но и чувство приличия.
Тяжело вздохнув, Бертул закурил новую сигарету. Ага, вовсе не из-за пива он остался, а из-за кофе!
— Мне чутье подсказывает, что сливки к кофе вы не желаете, — лукаво улыбнулась Анни. — Вместо них я капнула коньяк. — Анни подала не чайный стакан с кофе из-под краника, а горько пахнущую фарфоровую чашечку. — Для всех не хватает чашек, разбивают, — пояснила она.
— Благодарю. Это подходящий кофе: черный, как ад…
— И сладкий, как любовь, не так ли? — дополнила Анин, разглядывая Бертула. Выпить он любит. Но учтивый. Хорошо, что он не большой художник. Большой не работал бы в доме культуры за восемьдесят рублей. С большим было бы трудно разговаривать. Ей нужен именно небольшой художник.