— Это он… Как потрясно он берет это!
— Джоплин! Колоссально!
Бой гитары бил их по вискам, как баран лихо закрученными рогами, и наконец загнал в спальню, занавешенную сетью. Здесь был их отель. От неотступного призыва гитары, томного и страстного, они опьянели.
— Мне хочется спать… — прошептала Байба, припав на плечо Брони.
Транзистор из вечерних облаков выхватил несколько призывов любви. И Биннии полезли под одеяло. Поначалу они лежали, касаясь друг друга только руками да плечами.
— Как мало нужно: картошка, соль, масло… шептала Байба, глядя на листья сирени, вплетенные в сеть. — Теперь я чувствую себя совершенно свободной. Дома, когда отец или мать смотрят, надо притворяться, держать перед собой открытую книгу.
— За границей в высшую школу, говорят, принимают каждого, кто хочет поступить. Можно вступать когда хочешь, можно уходить когда захочешь и опять поступить. Никого не отчисляют.
— И учиться там гораздо легче, всякие запрограммированные машины помогают. А главное, никто не навязывает тебе занятия.
— Чей это голос?.. Это не Франк Запа?
— Потрясно! На фестивале Монтро у него сгорели все гитары и все микрофоны.
— Да. А один раз какой-то поклонник в Лондоне был в потрясном восторге и столкнул Запу со сцены — Запа ногу сломал.
— Правую или левую?
— Мне кажется, левую, потому что в левой руке он держал гитару, на нее он и упал.
— Сделай громче. Это… Сюзи Кватро?
— Да, да! Она сама отрывает на басах.
— Угу. У нее якобы на все свой взгляд. Проблема такова, сказала она, что гитара — это нечто для головы, и любовь, и мысли о мире и так далее, все это, говорит, идет через голову. А насчет барабана и про ударные она говорит: это, мол, расшевеливает, это заставляет вращать седалищем. Пианино вынуждает парить руками, Ритм. А бас-гитара — та целится прямо в бедра, и это самое стоящее.
— Об чем речь!
Теперь они соприкоснулись и бедрами. Веранда плыла в томном грохоте бас-гитары, как пароход-люкс в тропической ночи между Вайкики на Гавайях и Манилой на Филиппинах. Теплая ночь сбросила с лежащих одеяло.
— Если ты еще снимешь и трусики… я останусь… совсем голой…
— Пожалуй… Все в таком случае остаются голыми..
Немного погодя раздался слабый вздох:
— Это "Назаретяне", шотландцы. Они поют только нутром…
Когда солнце стало выглядывать из-за прибрежной ветлы, из глиняной риги раздался утренний гимн — "The Ballad of Hollis Brown". Опасаясь потерять свой авторитет в глазах кур, опомнились соседские петухи и пустили свое старое-престарое "кукареку" — на простом латышском языке.
— Ужасно… Это петухи! Как только милиция позволяет их держать… — вздохнула Байба, надела трусики и повернулась на другой бок.
Примерно в то же самое время в Риге еще в одной семье происходило столкновение поколений. Инженер Мелкаис утром, уходя на работу, заметил в прихожей, что замшевые туфли сына брошены кое-как — где нос одной туфли, там каблук другой. Это был не первый случай, но на сей раз Мелкаис рассердился.
— Алнис, подойди сюда! — позвал он.
После третьего оклика кухонная дверь раскрылась. Характерная черта современной молодежи. Разве отец Мелкаиса в детстве так себя вел? Он прибегал по первому зову… Сам же он, Мелкаис, в юности приходил, ну… на второй зов отца. В дверях появилась волосато-бородатая голова сына: светлые волосы, усы и борода росли кучерявясь, как самим хотелось. Тем не менее на лице видны были и приветливые голубые глаза, и нос, и даже нижняя губа. Борода и плавки — вот вся одежда сына в данный момент. Чем меньше на человеке одежды, тем менее защищенным от природы, от зверей и людей он себя чувствует, а поэтому и сам более миролюбив. Вот и стовосьмидесятипятисантиметровый, уже плечистый Алнис выставлял миролюбивое лицо, пока сам за дверью натягивал брюки.
— В двадцать лет тебе еще нянька нужна? Туфли аккуратно положить не можешь?
— Хочу быть оригинальным. Личность моя не желает походить на других.
— Тогда и брюки надевай наоборот — ширинкой назад.
— Неудобно, анатомия мешает…
— А борода тоже доказывает исключительность личности?
— Борода у всех разная, а бритые лица все одинаково гладкие. — Застегнув последние пуговицы штанов, Алнис почувствовал себя увереннее. — Моя борода ни у кого есть не просит.
— Нет, просит, у меня просит!
— Если военкомат не заберет меня в армию, пойду к декораторам лепить гипсовые головы, в одном дворце у амурчиков обколоты носы. Уже условились. Так что сам буду зарабатывать.