В большом светлом зале торговали "пятаками". Симпатичные "РАЗы" пятой модели горели пятью знаменитыми цветами: белым, зелёным, салатным, изумрудным и хаки. «Пятаки» занимали центр магазина. Влево и вправо простирались торговые пространства, заполненные с одной стороны «двушками» и «копейками», с другой новейшими "десюликами".
Парень слегка за двадцать в белой рубашке, длинном чёрном галстуке, чёрных брюках и сверкающих тёплым апельсиновым цветом туфлях взмахнул чубчиком, приятно улыбнулся:
– За машиной?
Я не сразу уловил зерно вопроса. Не каждый день, знаете ли, бываешь на «РАЗе», тем более по приглашению. Говорят же, попасть сюда сложнее, чем устроиться на пост ГИБДД между Ростовом и Батайском.
– Автомобиль покупать? – переформулировал парень, видимо, решив, что лексическое значение слова «машина» не входит в сферу моих понятий.
– Да, – наконец очнулся я. – Нет. То есть, я вообще не за машиной. Я на работу. Меня пригласили. Менеджер Кукушкин.
Паренёк поскучнел, но слой вежливости, надетый перед работой поверх биополя, был толст, отчего любезность продолжала звучать в жестах и интонациях:
– Вон, видите, лестница наверх?
Я увидел. Винтовая чугунная завитушка в конце зала оптимистично восходила к длинной узкой металлической площадке второго этажа.
– Там двери. Несколько. Вам нужна фиолетовая.
Я кивнул.
– Спасибо!
Парень улыбнулся левой половиной лица и заспешил к новому клиенту, заглянувшему в сияющий храм автопрома.
Восемь оборотов вокруг толстого чугунного стержня – и стопа моя с церковным звоном опустилась на металлический ажур то ли балкона, то ли корабельной палубы, плывущей над восхитительным пространством бушующего человеческими радостями и надеждами завода. Симпатичную площадку размером тридцать на пять метров ограничивали с одной стороны крепкие, чугунные, в готических листочках поручни, с другой – восемь "кают". Деревянные двери, искусно отделанные неведомыми, но, сразу понятно, опытными плотниками лаково блестели восемью цветами. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Именно в таком порядке слева направо они располагались: Красная, Оранжевая, Желтая, Зеленая, Голубая, Синяя и Фиолетовая. Из гармонического ряда выбивалась левая дверь, чёрная, как космическая дыра в скоплении Феникса, что несколько разрушало образ традиционной радуги.
Я подошёл к фиолетовой, постучался и, услышав раздражённое:
– Кто это ещё там?!
Вошёл.
В кабинете обнаружились два менеджера.
Один за большим, буквой «Т», столом, второй за крохотным столиком у входа.
– Я по поводу звонка. Меня пригласил на работу Феофан Альбертович Кукушкин. Поднимать российский автопром.
Квадратный человечек за большим столом пристально посмотрел на худого высокого с длинными усами брюнета и сказал:
– Феофан Альбертович, вы у нас уже, как бы, на работу приглашаете?
– Ну… Юрий Кириллович… Звонок… Помните? Директор!
Квадратный уставился на меня растерянно.
– Горохов?
– Да, – улыбнулся я. – Лудислав Святозарович.
– Что же вы сразу не сказали! Конечно же, помню. Скажите, а вы случайно нашему, скажем прямо, министру, не родственник, в некоторой степени?
Я не понял, какой министр и пожал плечами.
– Понимаю! Конфиденциальность! Поддерживаю, в определённом, так сказать, смысле. Присаживайтесь вот сюда, да не на стул! Что же вы, право! Вот кресло. Да. Удобно?
– Я хотел бы работать!
– Это успеете. Скажите, как вы относитесь к… гомофобам?
Странный вопрос! Ко всяким гомо у меня отношение конкретное! И я ответил:
– Не люблю!
– В каком смысле?
– Все эти западные веяния нам, российским людям, чужды! Я бы всех этих гомофобов!..
– Прекрасно, прекрасно. К гомофобам – отрицательно, – он что-то черкнул в бумагах. – Паспорт, диплом принесли?
– Да, вот, пожалуйста.
– Пока Феофан Альбертович всё оформит, в рамках компетенций… Возьми бумаги, Феофан… Ага, давайте чаю или кофейку?
– Кофе вредно. По телевизору объясняли. Для сердца опасно.
– Согласен. Тогда чаю?
– Да.
– Отлично.
Пока вода в сером чайнике набирала градус кипения, Феофан Альбертович всё оформил и вернул мне документы.
– С завтрашнего дня, – сказал он, – выходите на работу в магазин.
Я не понял, почему магазин, ведь меня пригласили на завод, и спросил: