Вкуса не ощущалось.
— Оно сладкое, — сказала суккубка, продолжая заливать моё лицо и тело бесконечной жидкостью.
Какой напор!
Как много!
— Нашим детям понравится.
Моё тело раскалилось от желания.
Какое счастье, что нутряной отключил мне управление мышцами, а я не мог сосредоточиться на божественном управлении…
Она отодвинулась и залила мне грудь и живот.
Отодвинулась ещё дальше и наклонилась.
— Ах! Я запачкала красавца! Сейчас исправлю!
Но я уже был на грани и как только она опустила на него голову, взорвался!
…
Помню, что её губы, подбородок, голая грудь и живот были заляпаны чем-то белым, когда она приблизила ко мне своё лицо и впилась в мои губы мокрым вязким поцелуем.
Я чувствовал как по моему подбородку медленно стекает вязкая жидкость и капает на грудь. Но у меня не было сил даже ответить на поцелуй.
Нутряной, походу, отрубился, не пережив волнений.
Я никак не контролировал своё тело.
Она аккуратно положила меня на маты и, подняв мою безвольную руку, поцеловала тыльную часть кисти, тут же намочив её.
— Люблю тебя!
Она сняла плащ со стены и держа плащ в левой руке, а промокший лиф в правой, медленно побрела к телепортодвери.
На полу, за ней, оставался след из белых лужиц.
Возле двери она обернулась.
— Люблю тебя! До встречи, Любимый!
Переложила лиф в левую руку и послала мне воздушный поцелуй.
Я, молча, смотрел на неё, не в силах пошевелиться.
Суккубка взяла одежду в зубы и прислонила к двери обе руки. Дверь пошла волнами. Через пару секунд, она скрылась за волнисто-водянистой поверхностью. Поверхность двери снова стала сухой и твёрдой.
«Я в афуе! Возвращаю управление!»
«Спасибо! Я тоже!»
Если это частичная, не совсем полноценная суккубка, то что же могут творить с мужиками полноценные суккубки?!
И что же мне теперь делать?
Для меня не важно, шутила она, играла со мной, или действительно я ей понравился!
Важно то, что хотя она далека от моих прежних трёхсотлетних устоявшихся вкусов, я, мечтаю жить с ней и безусловно её люблю. Я помню Кишу и Тришу, мне приятно любоваться их фигурами, но жить я хочу именно с суккубкой.
Надо принять это как данность, а пока просто отдохнуть. Боги устают? Боги нуждаются во сне? Может да, а может, нет… Мне это сейчас не важно! Потом мне надо будет вымыться, привести комнату в порядок, но это всё потом. А пока надо просто расслабиться и помечтать о семейной жизни с любимой суккубочкой…
Я провалился в глубокий сон и проспал трое суток.
Априорные знания — очень удобны!
Сколько я спал?
«Трое суток».
Все жидкости засохли. Запашок стоял, наверное, тот ещё, но я не чувствовал запахов.
Лизнул белесую плёнку на руке.
И вкуса не чувствую.
Ничего особо печального. Обойдусь.
Канализации в бункере, находящемся глубоко под поверхностью земли, естественно, не было. Как и душа. Как и ванны.
Использованную воду из умывальника и другие жидкости, приходилось вытаскивать в больших баках на поверхность. И отойдя полсотни метров выливать в овражек. Помыться можно в ручье, который был за полторы сотни метров в другой стороне. Но именно, поблизости от этого ручья меня и вырубило. А теперь меня вытащить некому. Поэтому, далеко от люка отходить не буду. Люк закрывать не буду. Сделаю механизм, который, в случае опасности, затащит меня обратно в люк. На талию с мускулистым прессом — широкий кожаный пояс. Я помню, где видел кожу. Верёвки тоже видел. Ещё поищу, если здесь и длинные цепи есть — совсем хорошо! А почему бы и нет? Бухты с проволокой видел. Если цепей не найду — могу и сам сделать. Ещё кольчуга не помешает. За полгода можно много кольчуг сплести! Из верёвок сплету канат и им привяжусь к механизму. И ещё верёвка для страховки. Чтобы дёрнул за неё и механизм тут же затащил тело в люк. Где электродвигатели разных размеров и мощностей, я помню.
Надо чётко уяснить, что божественные возможности ограничены!
Мне стало плохо на поверхности. И дело здесь не в активации суккубьих скилов моей Любимой! Сейчас я вспоминаю, что когда я, уже повторно, умирал на её плече, почувствовал, что от её тела и особенно от рук её, исходит нежное тепло, которое приглушает боль и поддерживает силы!
Сила Любви!
Против силы смерти.
Я реально умирал в этом лесу!
В бункере она была суровой, отстранённой, язвительной, стервозной.
А в лесу, словно расцвела!
Так интересно рассказывала всякие истории о живших на ферме маки!
Оживлённая, улыбчивая, доброжелательная!