– Где работаете, зачем? – не понял Олег. Ему хотелось спросить совсем другое, но этот вопрос вырвался сам собой.
– Ну как, отрабатываем свои поступки. Их измерили, взвесили, сложили в большой мешок, а потом выдали каждому задание: кому-то попроще, кому-то посложнее; кому-то почище, кому-то погрязнее.
– Батя, ты скажи, что мне делать? Как жить-то дальше? Ты Оксану встретил? – Олег сел на кровати. Хотел подойти к отцу, обнять его, но так и не решился, как будто между ними была натянута тонкая прозрачная пленка, не дававшая им приблизиться друг к другу, причем не только физически. Олег с трудом понимал, что говорит ему Павел Николаевич.
– Ох, Оксанка твоя! Видел ее мельком, в какой-то длиннющей очереди, хотел подойти, так она сделала вид, что не заметила меня. Может, так и к лучшему, нельзя нам с самоубийцами разговаривать, у них свой лагерь. Что делать? А что ты можешь сейчас поделать? Все сложится в твой мешок, все будет обсчитано, взвешено, а там и отработка наступит. Так что готовься, сынок. – Отец передернул плечами, держа в каждой руке по новенькой туфле.
– Папа, я хотел тебе сказать… – Олега вдруг начали душить слезы. «Я люблю тебя» – именно эти слова он ни разу не сказал отцу при жизни, и сейчас они просто рвались из него. Но вдруг отец исчез, а в телевизоре, который так и продолжал работать, на синем фоне засветилась красная надпись: «Абонент недоступен».
Олег проснулся, сердце колотилось, в горле стоял комок, неудобно подвернутая рука затекла, на губах застыло слово «папа».
Он встал, прошлепал босыми ногами на кухню, попил воды прямо из-под крана, не доставая чашки. Руки мелко дрожали. Олег взглянул на настенные часы в коридоре: стрелки фосфорически светились на отметке «3.20». «Поспал всего полтора часа, – отметил он про себя. – Абонент, ну почему ты недоступен?»
Зашел в комнату дочери, она спала, разметавшись на кровати, одеяло сползло на пол. Он бережно укрыл Танюшу, выключил небольшую настольную лампу и вышел.
«Надо обязательно съездить к маме и дочку с собой взять», – решил он.
Вернувшись на диван, Олег вновь попытался заснуть, но ничего из этого не вышло. Признаться, он боялся, что если закроет глаза, к нему на этот раз придет Оксана, а этого он никак не хотел и даже не скучал по ней. Все, что осталось от жены, – это чувство вины: противное, тягучее месиво вины. Никакой нежности, никакого сострадания, только ужасная черная клейкая масса вины. Как ее соскрести с себя, он не понимал.
Утром Олег проснулся невыспавшимся и разбитым. Нужно было начинать не только новый день, но и новую жизнь. Теперь он должен был ежедневно будить дочь в школу, готовить завтрак, следить, чтобы она была аккуратно одета, не забыла взять с собой нужные учебники и тетрадки и прочие мелочи, о которых раньше он даже не задумывался, все это делала Оксана.
– Пап, я есть не хочу, – отодвинула от себя чашку с чаем и бутерброд с сыром Танюшка.
– Хоть просто попей, – предложил отец.
– Не могу, меня вырвет. Я боюсь, пап, что в школе все будут спрашивать про маму.
– Мама наша была хорошим человеком. Бывает, просто не знаешь, что болен. – Для дочки он продолжал придерживаться версии о том, что Оксана умерла от аневризмы. – Давай я зайду с тобой, поговорю с учительницей, пусть она сама всем ребятам объяснит, что случилось, и они не станут задавать тебе вопросов.
– Не надо, я не хочу. – Несчастная Танюша сидела, опустив голову над чашкой.
– Как скажешь, доча, – ответил Олег.
– Мама всегда провожала меня до школы, – после некоторой паузы начала Таня. – Теперь я стала взрослая, теперь я сама, как мама, будут тебе готовить и дома убирать, поэтому и в школу пойду сама. Ты меня вообще не провожай.
«Может, она и права, некоторым людям приходится повзрослеть за один день. Такова жизнь», – подумал Олег, и его сердце сжалось от боли: то ли за дочку, то ли из-за утраты жены. Теперь они навсегда будут переплетены для него в единый клубок.
– Договорились, – коротко согласился он.
А потом его закружила повседневная жизнь, приходилось решать текущие вопросы, работать, воспитывать дочь, общаться с людьми. В эту круговерть лишь изредка прорывалась тоска – он пытался отогнать ее, прячась за повседневными делами. Жизнь его катилась на автопилоте. Он привык ходить в столовую, которая находилась недалеко от автосервиса. Но в тот день добраться до нее у Олега не получилось, поэтому он заглянул в кафе, которое находилось недалеко от места, где он договаривался о большом заказе: частное предприятие хотело отремонтировать сразу несколько «Газелей».