— Мадам, мы знаем, что он скоро тут появится, ваш хозяин. Поэтому я должен просить вас пойти со мной. Я уверен, что вы ничего не знали о том, что делал ваш хозяин, так что самой вам ничего не грозит. Что же касается дома, то мы сейчас же запросим по телефону ордер, с тем чтобы иметь основания обыскать дом и произвести арест самого мистера Эрнотта.
Мягко взяв потрясенную Медди под локоть, агент Роуз отвел ее в ожидавшую у дома машину.
— Не могу в это поверить, — расплакалась Медди. — Я ничего не знала.
89
В половине первого этого же дня Марта Льюс, двадцать лет бывшая личным бухгалтером Джеймса Фореста Уикса, сидела насмерть перепуганная в кабинете государственного обвинителя Брендона Ройса и нервно мяла в руках насквозь мокрый от слез носовой платок.
Ее собственные показания, данные под присягой несколько месяцев назад, только что были ей вновь зачитаны.
— Так вы подтверждаете нам все то, что тогда сказали? — спросил Ройс, постучав пальцем по зачитанному тексту.
— Я вам сказала правду. Я считала, что это была правда, — почти шепотом ответила Марта. При этом она нервно переводила взгляд со стенографистки на своего племянника, молодого адвоката, которому она позвонила в панике, когда вдруг узнала о результатах обыска в доме Барни Хаскелла.
Ройс подался вперед.
— Мисс Льюс, я должен еще раз предупредить, что вы находитесь в весьма серьезном положении. Если вы будете продолжать лгать под присягой, это приведет к большим неприятностям. У нас есть достаточно доказательств, чтобы добиться осуждения Джимми Уикса. Я готов выложить перед вами все свои карты. Коли нас столь трагичным образом лишили такого свидетеля, как Барни Хаскелл, мы, естественно, заинтересованы в том, чтобы нашим свидетелем стали вы. Живым свидетелем. — Ройс подчеркнул именно слово «живым». — И подтвердили правильность сделанных Барни записей. Если вы откажетесь сделать это, то мы все равно посадим Джимми Уикса, но в этом случае, мисс Льюс, мы будем вынуждены весьма серьезно заняться лично вами. Лжесвидетельство является тяжелым преступлением. Другим, не менее серьезным правонарушением является противодействие ходу правосудия. И, наконец, третье серьезное преступление, в котором мы вас можем обвинить, содействие кому-либо в уклонении от уплаты налогов.
Лицо Марты Льюс исказила гримаса. Она заплакала. Из бледно-голубых глаз обильными потоками полились слезы.
— Когда моя мама долго болела, мистер Уикс оплатил все ее больничные счета.
— Очень мило с его стороны, — признал Ройс. — Но использовал он для этого деньги налогоплательщиков.
— Мой клиент имеет право хранить молчание, — пискнул вдруг адвокат-племянник.
Ройс бросил в его сторону уничтожающий взгляд.
— Об этом мы уже говорили, адвокат. Кстати, вы можете сказать своему клиенту, что мы вовсе не стремимся упрятать за решетку пожилую женщину, которая всего-навсего неправильно трактует чувство лояльности. Сегодня, и только сегодня, мы готовы предложить вашему клиенту полное оправдание, полную неприкосновенность в обмен на должное сотрудничество с его стороны. Если она согласится на наши условия, то после процесса сможет уйти на все четыре стороны. Напомните, однако, своему клиенту, — голос Ройса наполнился сарказмом, — что Барни Хаскелл чересчур долго ждал, прежде чем согласился на наше предложение, и вы знаете, что из этого вышло…
— Полное оправдание? — уточнил адвокат-племянник.
— Полное. При этом мы немедленно возьмем мисс Льюс под нашу охрану. Потому что не хотим, чтобы с ней тоже что-нибудь случилось.
— Тетя Марта… — начал молодой человек, голос его заметно дрожал.
Женщина прекратила всхлипывать.
— Знаю, дорогой, знаю. Мистер Ройс, видите ли, я всегда подозревала, что мистер Уикс…
90
Новость о том, что в летнем особняке Барни Хаскелла, в тайнике, были обнаружены разоблачающие Джимми Уикса документы и записи, прозвучала для Боба Кинеллена похоронным звоном по его надеждам добиться оправдания своего клиента. Даже тесть Боба, всегда невозмутимый Энтони Бартлетт, и тот начал признавать, что их поражение на идущем процессе неотвратимо.
В четверг, на утреннем заседании суда, государственный обвинитель Ройс попросил и получил у судьи согласие на продление на один час обеденного перерыва в заседании суда. Боб догадывался, зачем Ройсу дополнительное время. Обвинению требовалось надавить на Марту Льюс, свидетеля со стороны защиты, вызывавшую у присяжных наибольшее доверие своим скромным и, казалось, искренним поведением.