Почувствовав себя увереннее, Алекса начала покрывать легкими влажными поцелуями его шею, спускаясь все ниже и ниже. Когда Джейми застонал от удовольствия, она совсем осмелела, пока он не поймал ее за плечо, чтобы остановить.
— Женщина, ты понимаешь, что ты со мной делаешь?
— Конечно, милорд, — она засмеялась, убирая влажные пряди волос, упавшие ему на глаза, и наслаждаясь блаженством, отразившимся в его взгляде. — Вы станете возражать?
— Я стану возражать только в том случае, если вы вздумаете остановиться, миледи.
И прежде чем снова раствориться в пламени страсти, Джейми понял, что именно эту женщину, этот прекрасный миг и столь неожиданный дар любви он ждал всю свою жизнь.
— Джейми, что ты успел натворить? — проснувшись, Алекса обнаружила, что Джейми сидит рядом с ней на траве, забросив ногу на ногу. Весьма довольный собой, он достал то, что было спрятано у него под плащом.
— Я принес нам еды. И немного вина.
Алекса быстро взглянула на небо, убедившись, что утро еще не вступило в свои права. Влюбленные провели всю ночь в саду, завернувшись в теплый плащ. Поспать им удалось совсем немного, потому что большую часть времени они провели в любовных утехах. Иногда им казалось, что даже земля колеблется от огромной силы их любви, а иногда они любили друг друга нежно и легко, словно были любовниками уже целую вечность.
Алекса внезапно поняла, что именно так она себя и чувствует — словно они вместе с момента сотворения мира.
Она села, убирая огненные кудри с глаз.
— Сестры уже проснулись?
— Нет. В трапезной никого не было, поэтому я взял все, что захотел. На полке я нашел целый кувшин церковного вина, — Джейми наполнил кубок и протянул его Алексе. — Уверен, отец Лазарь не станет возражать, если мы возьмем немного.
— Церковное вино? — остановив руку с кубком на полпути, Алекса бросила на него удивленный взгляд. — Ты украл церковное вино?
— Любимая, я его не крал. Вообще-то, я с удовольствием возмещу монахам все убытки, — с лукавой улыбкой он отломил кусок сыра. — Алекса, дорогая, признай, нам действительно нужно немного подкрепиться!
— Твоя правда, — она улыбнулась и отхлебнула вина, чувствуя, как его тепло проникает в кровь и согревает ее. Потом с удовольствием приняла предложенные им сыр и хлеб.
— Надо признаться принес тебе еды и вина… — его улыбка стала еще шире, когда он отхлебнул вина, прежде чем вернуть ей кубок, — не просто так. У меня была на то очень серьезная причина.
— И какая же?
Он наклонился, чтобы легонько коснуться губами ее губ. И оба тут же почувствовали, как по телу прокатилась волна желания.
— Я хотел, чтобы ты перекусила и набралась сил, чтобы мы могли воспользоваться последними драгоценными минутами. Ведь скоро проснутся сестры…
— Я должна была предвидеть, что вами руководило отнюдь не благородство, милорд.
Джейми забрал у нее кубок и отставил его в сторонку, прежде чем взять в ладони ее лицо и поцеловать эти манящие губы.
— Но вы должны признать, это была хорошая идея, — прошептал он.
— Отличная идея, — мурлыкая, как сытая кошка, Алекса обняла его, отдаваясь нарастающему удовольствию.
— Преподобная мать, сегодня ночью что-то случилось!
Сидевшая за письменным столом настоятельница подняла глаза.
— Что именно, сестра Фиона?
— Сегодня утром Мордрунд принесла завтрак в комнату Евы и обнаружила, что там никого нет. Она говорит, что постель не смята…
— Может быть, девушка в часовне, с послушницами?
— Нет, я там была, — взволнованная монахиня теребила свою юбку. — И когда я зашла проведать молодого лорда, то обнаружила, что его комната тоже пуста.
Мать-настоятельница встала из-за стола и начала мерить шагами кабинет. Случайно она бросила взгляд в окно и застыла. Потом подошла к окну и вздохнула с облегчением.
— Что случилось?
Сестра Фиона торопливо подошла и встала рядом с ней. Когда она увидела Джейми и Алексу, сидящих бок о бок на каменной скамье, она вскрикнула от удивления.
— Преподобная мать, девушка сняла плащ!
— Да, я заметила.
— Прежде я никогда не видела ее с непокрытой головой. Посмотрите, как переливаются на солнце ее волосы!
— Вижу.
— И, кажется, она… смеется!
— Действительно.
— Это настоящее чудо! — сестра Фиона повернулась к матери-настоятельнице. Ее лицо сияло от восторга. — Вы согласны?
— Да, сестра Фиона. Кажется, лорд и девушка наконец-то решили выйти из тьмы.
— Я должна сообщить это радостное известие сестрам! Возможно, отец Лазарь найдет подходящую случаю благодарственную молитву.
— Хорошая мысль, — мать-настоятельница обители Креста Господня подождала, пока за сияющей от радости монахиней закроется дверь, а потом снова вернулась к созерцанию пары, сидящей в саду.
Она так долго молила Господа о чуде! И, похоже, оно все-таки свершилось. Мать-настоятельница давно отреклась от мирской суеты, однако была мудрой женщиной и понимала, что сила любви очень велика, однако ее одной иногда оказывается недостаточно, чтобы излечить раны тела, души и сердца. Она вознесла молитву Господу, надеясь, что этот случай — редкое исключение из правил. Ей очень хотелось, чтобы для этих двоих жизнь превратилась в прекрасную сказку…
Лорд Джейми слегка коснулся плеча девушки, прежде чем склониться к ее уху и прошептать что-то, заставившее ту улыбнуться.
Мать-настоятельница поспешно отвернулась — нехорошо подглядывать за влюбленными…
Глава 8
— Вы только посмотрите на них, преподобная мать! — сестра Фиона остановилась в проходе под аркой, чтобы полюбоваться молодой парой, работавшей в саду. — Как же приятно видеть их такими счастливыми!
Она вздохнула.
— И такими влюбленными.
— Вы правы, сестра, — кивнула мать-настоятельница.
Этого нельзя было не заметить! Перемены, происшедшие с Алексой и Джейми, изумляли всех обитателей аббатства. При виде молодых людей, которые прогуливались в саду после ужина, застенчиво взявшись за руки, монахини и послушницы прятали радостные улыбки, вспоминая, что совсем недавно они находились на волосок от гибели. Теперь, зная о том, какая страшная участь постигла семью Алексы, они еще больше радовались тому, что девушка вернулась к жизни.
Мать-настоятельница не могла скрыть своего удивления и восторга — сад еще никогда не был так прекрасен. Тут цвели георгины размером с хорошее блюдце всевозможных цветов, там высились стройные ряды львиного зева, вымахавшего в рост человека. Некоторые клумбы прятались под шапкой ярко-желтых и оранжевых настурций, другие укрывались ковром из нежно-розовой вербены и темно-фиолетовой наперстянки. Даже стены и ограда были покрыты цветами — белый и розовый душистый горошек и сочная пурпурная вистерия оплетали камни, украшая их своими ароматными соцветиями.
Казалось, цветы, подобно остальным обитателям старинного аббатства, греются в лучах дивного сияния, исходившего от влюбленных…
Алекса и Джейми, как обычно, работали в саду.
— Знаешь, за что я люблю этот сад? — спросил он, стараясь, чтобы голос не прозвучал чересчур восторженно.
— За что? — Алекса подняла на него глаза.
— За то, что он соединил нас. Сначала он просто служил нам убежищем, а потом — доказательством того, что красота и покой все еще существуют в этом мире, изуродованном войной.
Алекса улыбнулась.
— Это правда. Теперь этот мир принадлежит нам, Джейми. Но он отрицательно покачал головой.
— Это всего лишь временное убежище, любовь моя. Мир по-прежнему ждет нас там, — он указал куда-то в сторону дальнего леса. — Мой дом в горах. И мой народ. Теперь, когда я поправился, я начинаю тосковать по ним. Я хочу, чтобы ты поехала со мной, Алекса, и стала частью моей жизни.