На новой работе ее определили ученицей диспетчера. В диспетчерской работали одни женщины, напротив каждого стола - маленькое окошко на улицу. К окошкам подходили шофера - отмечать в путевых листах прибытие-отправление. Здесь же размещалась кухня-столовая - маленькая, по-домашнему уютная, с домашними же обедами. Шофера приходили обедать, сидели за столиками - веселые, оживленно разговаривали, - намолчались за рулем! Ели с аппетитом, хвалили повариху, и она, польщенная, всем предлагала добавки (от которой никто не отказывался).
Шумная, многоголосая, трезвонящая телефонами диспетчерская после библиотечной тишины казалась Ларисе другой вселенной, иным измерением Новая работа оказалась хлопотной и суматошной (а она-то думала, что целыми днями будет сидеть на стуле и выбирать женихов...). Здесь работали сменами. В Ларисиной смене, кроме нее, было еще два диспетчера - смешливая Надя, Ларисина ровесница, и добродушная Нина Сергеевна, которая собиралась через год уходить на пенсию. Она и обучала Ларису премудростям новой работы.
В обязанности диспетчера входило - составлять график движения по каждому маршруту (у Ларисы маршрутов было - два), а если вдруг выходил из строя автобус ( или водитель...) - срочно искать замену.
- Пассажиры полчаса на остановке стоять и ждать не будут! Куда надо позвонят-пожалуются, и без премии останешься! - втолковывала Ларисе Нина Сергеевна. - Дырки в графике латать надо быстро!
- Как у Стругацких! Пространственно-временная дыра! - смеялась Лариса./
- У кого это? Недоуменно переспрашивала Надя.
- У Аркадия с Борисом. -
Знакомые твои, что ли? В автопарке работают?
- Да... вроде того... - прыскала Лариса.
«Это не автобусный парк, это парк юрского периода! - рассказывала Лариса дома. - Каменный век! Стругацких не читали и вообще о них не слышали...»
- Сама работу выбрала, - смеялся отец. - Вот и сиди теперь... в каменном веке! Латай дыры во времени-пространстве.
О том, как она «латала» эти самые дыры в графике, Лариса домашним не рассказывала. Послушать, как она искала замену, собиралась вся Ларисина смена. Даже повариха забывала о своих кастрюлях.
Происходило это примерно так.
- Иван Семенович? Здравствуйте! Это Вас из диспетчерской беспокоят, Лариса... Да, я знаю, что у Вас выходной, но что же делать? Два автобуса сломались! Иван Семенович, миленький, золотой! Ну выручите! Ну кто же, кроме Вас... Ну пожалуйста!
- А ты мне не нукай, я не лошадь, - невозмутимо отвечал шофер.
-Ну извините меня, Иван Семенович! Я не хотела Вас обидеть...
- Меня обидеть не хотела? А зачем тогда звонишь? У меня выходной. КЗОТ читала? Право на отдых я имею или нет? - «входил во вкус» Иван Семенович.
- Имеете, конечно, имеете! Но я Вас очень прошу, выйдите сегодня! Вам же заплатят.
-Да что заплатят? Копейки... Нет, не хочу. И не уговаривай!
- Ну Иван Семенович! Ну, хотите - я Вам из своей зарплаты...
- Ой, умора! - смеялась Нина Сергеевна. - Да ты его покрой семиэтажным... Деньги она предлагает! Да твоей зарплаты не хватит - на всех-то шоферов, - покатывалась со смеху диспетчерша. - Обязан он выйти, обязан! А ты, дуреха, его упрашиваешь!
- Да-аа, обязан... А он говорит - не обязан! Ой, что же делать-то, Иван Семеныч, миленький... - всхлипывала Лариса. И Иван Семенович, доведя ее до слез, наконец соглашался: «Ну выйду я, выйду, только не реви! Я уж одеваюсь, выхожу... Эдак вся диспетчерская слезы лить начнет, на тебя глядя... И откуда ты такая взялась, роза-мимоза!». Переведя дыхание, Лариса вешала трубку (под приглушенные смешки), вытирала слезы и, счастливо улыбаясь, оповещала диспетчерскую: «Согласился! Уже одевается. Выезжает!». Надя с Ниной Сергеевной хохотали: «Выезжают расписные... Ох, и дура ты, Лариска! Роза-мимоза!».
Дома Лариса делала вид, что справляется со своими обязанностями не хуже других. На самом деле ей приходилось трудно. После интеллигентных, начитанных библиотечных «теток» и робких вежливых читателей - автобусный парк с громогласными, не стесняющимися в выражениях диспетчершами, матерщинницей-поварихой, отпускающей соленые шуточки, и несговорчивыми шоферами - автобусный парк мог бы стать для Ларисы адом, но этого не случилось, и скоро Лариса стала в диспетчерской своей. Над ней беззлобно посмеивались, по-своему жалея робкую «библиотекарку». Меткое прозвище «Роза-мимоза» с легкой руки Ивана Семеновича накрепко приклеилось к Ларисе, но она не обижалась: Лариса любила цветы.