- Понимаешь, все очень просто! Просто отец очень сильно любил маму. И - не смог без нее жить. А она смогла! - голос Романа дрогнул, и рука Ларисы сама собой оказалась в его руке...
- У нее теперь новая жизнь, и муж тоже новый, - рассказывал Роман. Вот и я решил начать новую жизнь! Из консерватории ушел - с последнего курса! И - сюда, шофером. Мать может, а я что, не могу?.. Ну, у нее реакция была - как в ядерном реакторе! Сказала, я ней больше не сын и ноги ее не будет в этом доме. Ну и черт с ней! Отца только жалко... А поехали ко мне? Посмотришь, как я живу, - предложил вдруг Роман. - Я вчера кофеварку купил... Ты кофе любишь?
И Лариса поехала.
Роман жил в старом доме на Сретенке, принадлежащим до революции, наверное, какому-нибудь купцу. В просторной квартире, со стенами метровой толщины, высоченными лепными потолками и длинными коридорами , можно было заблудиться. И Лариса заблудилась! Бродила по коридорам, открывала многочисленные двери, переходила из комнаты в комнату...
Комнаты соединялись между собой каким-то хитрым способом, так что Лариса насчитала их с десяток, понимая, что этого не может быть и хитрые переходы-повороты сыграли с ней архитектурную шутку. Кажется , о такой рассказывал экскурсовод в доме-музее Чехова в Мелихово!
Роман куда-то исчез, словно испарился: его нигде не было! Время в этом странном доме тоже словно остановилось полстолетия назад (лепные музейные потолки, свисающие на цепях бронзовые светильники, старинная мебель, часы с маятником...), а пространство, напротив, - раздвинулось! - поняла вдруг любительница фантастики Лариса. - Вот поброжу здесь, вернусь в гостиную, а там уже прошло сто лет! - Ау, Рома! Ты где? - крикнула Лариса в глубину коридора и услышала в ответ: «Я-то вот он, это ты - где?». Пошла на голос, как в лесу, и оказалась в большой уютной гостиной - словно из прошлого века («А здесь и вправду сто лет прошло! Только - назад...»).
С высоченного - с закругленными углами! - потолка, украшенного затейливым лепным узором, опускалась на сверкающих цепях (неужели - и впрямь золотых?) роскошная люстра (Лариса видела такие в театрах), освещая мягким светом картины в бронзовых тяжелых рамах и книжные шкафы( шкафы занимали всю стену, и Лариса восторженно ахнула). Был здесь и камин - настоящий, с чугунной решеткой и каминными щипцами! И настоящая медвежья шкура на полу! А посреди этой удивительной гостиной сиял в огнях хрустальной люстры изящный, словно бригантина, белый рояль! Впрочем, Лариса и не ожидала увидеть здесь пианино...Непременно - рояль.
- Садись, - пригласил Роман, и Лариса, усевшись в массивное кресло, словно сошедшее со страниц Диккенса, восхищенно выдохнула: «Ампир...».
- Разбираешься! - похвалил Роман. - А все гадают - рококо или барокко. А ты сразу определила. Искусствоведческий закончила? Чего ж - диспетчером работаешь?
-А у тебя уютно, - уклонилась от ответа Лариса.
- Мать приходит, убирает, - нехотя объяснил Роман. - Она в соседнем подъезде живет. Приходит раз в неделю. Холодильник продуктами набьет, все приберет, отмоет- отстирает... -аккуратная, сил нет! - и к мужу новому убежит. Муж у нее, видишь, молодой. Молодожены, мать их! Отец из-за нее умер, а она... А ей... - Роман не договорил и, отвернувшись, надолго замолчал.
Лариса подошла к нему и обняла за судорожно сведенные плечи. - Ну, не надо, Рома! Не надо... Не думай о ней. Хочешь, я тебе буду помогать?
-Что будешь? - не понял Роман.
-А все! Готовить буду. И убраться могу. Ковер почистить... Белье в прачечную... И тогда она не будет приходить! Ты ведь не хочешь, чтобы она приходила? Ты не хочешь...
- Да. Не хочу! - выдохнул Роман и, прижимая к себе Ларису, зарылся лицом в ее волосы. - Никого не хочу здесь видеть! Только тебя...
Свои отношения они скрывали от всех: от матери Романа, от родителей Ларисы... В диспетчерской тоже ничего не знали, хотя и догадывались. Лариса была у Ромы частой гостьей - готовила, прибирала в комнатах, что отнимало немало времени. Зато его огромная - пять комнат - квартира сверкала чистотой. По настоянию Ларисы, для спальни были куплены изящные бра. На подоконниках пышно цвели голубые и сиреневые фиалки. В квартире стало уютно. -«Ты моя добрая фея!» - польщенно говорил Роман, и сердце Ларисы таяло: она, Лариса, - его фея...
Роман даже не догадывался о том, что был ее первой любовью. А первая любовь не бывает долгой - она проходит, как уходят из нашей жизни детство и юность, - навсегда. Но Лариса об этом не знала (впрочем, она бы все равно не поверила).