Родители Ларисы видели, как изменилась их дочь - расцвела, словно сад! Но на все их вопросы она отвечала односложно, и ничего о Роме не рассказывала. Лариса берегла свою тайну от всех. Ни мать, ни подруги не знали о ее любимом. А если бы узнали, - посоветовали бы ей не показывать так открыто свои чувства: к хорошему привыкают быстро, и оно из лучшего переходит в разряд обыденного и повседневного.
Но Лариса с Ромой об этом не думали: им было хорошо вдвоем, и оба наслаждались обществом друг друга. К тому же, оба оказались завзятыми театралами и не пропускали ни одной премьеры... Еще они любили бродить по старой Москве. Держа Ларису за руку, Роман вел ее по кривым узким улочкам со странными и смешными названиями: Последний переулок, Кисельный тупик, Прасковьина улица, Денежный переулок...) и рассказывал их историю, как дипломированный экскурсовод. Вот так же, в детстве, водил его по этим улочкам отец... Лариса обожала эти прогулки, с которых они возвращались каждый раз - без ног, и страшно довольные друг другом...
Так прошел год. Весной Роман свозил Ларису в Малаховку, в дом своего пра-прадеда. Впрочем, слово «дом» для него мало подходило. - Это был стариный особняк, словно из прошлого (или даже - позапрошлого!) века: двухэтажный, с цветными витражными стеклами окон и островерхими башенками - Лариса насчитала их - пять, и ощутила холодок восторга.- Да у тебя, оказывается, не дом, а настоящий дворец! Помещичья усадьба! Сколько же здесь комнат?
- Тебе не все равно, сколько? - неожиданно резко ответил Роман. - Много! Я их летом сдаю. Жильцов пускаю. Все хотят в Малаховку. Курортное местечко, люкс! Чего ж ему зря пустовать, пусть доход приносит.
Откуда-то (тоже из старых времен) Ларисе вспомнилось выражение «доходный дом», и ей оно показалось неприятным... Она вдруг поняла, что у Романа - своя, отдельная жизнь, в которой ей, Ларисе, отведена далеко не главная роль. Кто она ему? Приходящая жена? Или - приходящая прислуга...
- А почему ты мне никогда не говорил?
- Что не говорил?
- Ну, что дом сдаешь...
- А тебе-то что? Тебя это разве касается? - вскинулся Роман. - Хочу - и сдаю!
Лариса молчала... Роман впервые так говорил с ней. А ведь они скоро поженятся...
Жениться на Ларисе Роман не спешил. Хотя - Лариса знала - другой девушки у него не было. Ему нужна была только Лариса! Если она не появлялась и не звонила, Роман звонил ей сам, и голос у него был расстроенный, как у ребенка, которого оставили одного (а ведь и правда, оставили!), и он держится из последних сил, стараясь не заплакать. И Лариса, забыв обо всем на свете, мчалась к нему - утешать...
- Ну наконец-то! - встречал ее Роман. - А я тут без тебя утопиться уже хотел. Или удавиться! Или - подавиться, - смеялся Роман, приглашая ее к роскошно сервированному столу, на котором было все, что только можно пожелать: красная икра, копченая белуга, заливной язык, шампанское и Ларисин любимый торт «Киевский» - всегда килограммовый!
- Куда нам столько - на двоих? - ужасалась Лариса. Но Роман беспечно махал рукой - За сегодня не осилим - завтра доедим! - Денег Роман не жалел. Покупал Ларисе дорогие подарки, каждый раз то, что ей хотелось: у Романа был хороший вкус. В один из визитов Ларисы он подвел ее к зеркалу и набросил на плечи кожаное пальто с роскошным меховым воротником. Воротник был восхитительно длинным, почти до пояса. Лариса мечтала о таком, но - как он догадался?! Пальто сидело идеально. Роман с удовольствием наблюдал, как вспыхнуло от восторга ее лицо, и щеки стали бело-розовыми, цвета клубники со сливками, которую Роман просто обожал. Как и - Ларису...
- Нравится? Ну и носи! Тебе идет! Только сапоги другие надо, твои к этому пальто не подходят...- заключил Роман. И через неделю Ларису ждали изящные австрийские сапожки из мягкой кожи, на сверкающих серебром «шпильках». У Ларисы захватило дух - к пальто сапожки подошли идеально. Но как он угадал, что подойдут?!
- Дорогие, наверное... - только и сказала Лариса. - Тебя. Это. Не касается. - отчеканил Роман.
Наверное, любая девушка, окажись она на месте Ларисы, задумалась бы - а любит ли ее Роман так же, как любил год назад. Или все-таки - уже не так... Но Лариса не допускала таких мыслей. В свои 27 она впервые любила - отчаянно, взахлеб! - как, наверное, любила своего Ромео Джульетта. И этой любви с лихвой хватало на двоих. Лариса была счастлива. И видела - счастливые глаза Романа, без которого не могла прожить и дня. - Места себе не находила, и когда слышала в телефонной трубке его голос (такой желанный, такой родной!), Лариса готова была идти за ним на край света...