— Эм, нет, спасибо. Мне и с вами хорошо.
— Эдит, ну сходи…
Сэм стучит по бокалу.
Я делаю глубокий вдох, радуясь, что меня прервали, потому что знаю: как только Нэнси начнет, она не остановится. Я тоже хочу подойти к нему, но не решаюсь. Я только недавно залечивала раны от разбитого сердца. Нельзя облажаться еще раз.
— Я хочу произнести тост, — Сэм жестом предлагает всем нам встать. — Обычно речи произносит Ник и Нэнси.
Она бросает косой взгляд на обоих, когда они поднимают свои напитки в воздух и кричат: — Да!
— Но я хочу попробовать. Так что слушайте внимательно: мы уже выпускники и идем каждый своей дорогой. Но я хочу, чтобы мы были в жизни друг друга. Встречались каждый год, чтобы наверстать упущенное и рассказывать, как дела, — чувствуя, что Сэм вот-вот заплачет, я придвигаюсь ближе, чтобы утешить ее. — Вы мне как семья, мы столько пережили вместе. Я не хочу потерять это, — она шмыгает носом, вытирая глаза.
Никто из нас ничего не говорит, в этом нет необходимости. Все мы чувствуем то же самое, поэтому слова не нужны. Поставив бокалы, мы обнимаем Сэм все вместе.
— Не волнуйся, Сэм. Мы всегда будем общаться, — говорит ей Джонатан.
— Знаю, знаю, — отвечает она, отрываясь от нас. — Ладно, хватит об этом. Давайте выпьем. За то, чтобы мы всегда оставались семьей, и за новые начинания. Пусть начнется сумасшедшая поездка в новую жизнь.
Мы все ликуем, делая глоток напитков, прежде чем отправиться обратно на танцпол, чтобы танцевать всю ночь напролет в последний раз.
~
Застонав, я вытягиваюсь. Не имея ни сил, ни желания вставать, я медленно поднимаюсь, натыкаясь на что-то твердое. Я открываю глаза, чтобы посмотреть, и вижу ногу Сэм прямо перед своим лицом.
— Что за…
Я сажусь, отталкивая ногу от своего лица. Она переворачивается на другой бок, причмокивает и еще глубже зарывается в подушку. Мы с Сэм лежим на диване, а Ник на пуфике рядом с нами. Джонатан спит в выдвижном кресле перед телевизором. Нэнси и Алекса нигде нет, но это неудивительно. Отбросив одеяло, я вижу, что на мне все та же одежда, что и вчера.
Я похлопываю Сэм по ноге, будя ее.
— Сэм, давай, вставай.
Через некоторое время она, наконец, просыпается, бросая на меня потерянный взгляд.
— Где я? — спрашивает она, начинает вставать, случайно наступив на Ника и разбудив его.
Мне даже не нужно оглядываться, чтобы понять, где мы.
— У Нэнси.
В поисках своих вещей я нахожу туфли на кофейном столике. Надевая их, я слышу, как вибрирует телефон в сумочке, и тянусь к нему, проверяя сообщения. Два пропущенных звонка от мамы.
— Сколько время? — спрашивает Ник.
Проверяя время, понимаю, что опоздала на час, сегодня утром я должна была встретиться с мамой за завтраком.
— Вот дерьмо. Десять тридцать. Я пошла.
Так быстро, как только могу, я двигаюсь по комнате, проверяя, все ли забрала.
— О, нет. Мне нужно упаковывать вещи, — паникует Сэм.
Двигаясь еще быстрее меня, она собирается.
Вся эта суматоха будит Джонатана.
Нэнси выходит из спальни вместе с Алексом; оба полностью одеты, слава богу. Они останавливаются в коридоре, целуясь, прежде чем попрощаться друг с другом. Как только он уходит, она поворачивается и смотрит на нас.
— Всем доброе утро, — напевает она, направляясь к кофеварке.
Ей никто не отвечает. Мы ищем свои вещи, чтобы уйти.
— Ой, ладно, не перебивайте друг друга, — саркастически говорит она.
— Извини, Нэнси, время уже много, — объясняет Джонатан, хватая ключи.
Я надеваю пальто, иду на кухню и наливаю себе чашку кофе.
— Доброе утро, Нэнс.
— Ну хоть кто-то, — ухмыляется она, прислоняется к стойке, наблюдая за нами. — Ну-ну, видимо, прошлая ночь удалась на славу. Выглядите ужасно, — хихикает она.
Все смеются. Прошлая ночь войдет в историю, как одна из тех ночей, которые мы никогда не забудем. Вчера вечером мы должны были только потанцевать под пару песен, а потом уйти. Но диджей включал все наши любимые треки, и мы тусили до закрытия клуба. Мы настолько устали, что даже не доехали до своих домов, а остались у Нэнси.
— Послушай, Нэнси, ты превзошла саму себя прошлой ночью. Я не думал, что тебе это удастся, но ты доказала, что я ошибался. Возможно, в следующий раз тоже ты спланируешь наши посиделки, — хвалит Джонатан.
— Да, только что-то наподобие этого. Не начинай планировать что-то безумное, иначе мы не придем, — шутит Ник, и мы смеемся.
Как только наш смех прекращается, в комнате становится тихо, захлестывает реальность; это последний раз, когда мы в одной комнате. Ник смотрит на меня, видит, как по моему лицу текут слезы, и крепко обнимает. Потом еще одна пара рук, и прежде чем я успеваю это осознать, мы снова обнимаемся, но на этот раз прощаемся.