Ему захотелось поскорее увидеть, как она будет выглядеть в элегантной одежде. Более того, он бы с удовольствием посмотрел на неё вообще без всякой одежды...
После того как Клер усвоила основные правила, они приступили к игре. Никлас дал своей партнерше фору: они условились, что его шар будет засчитываться лишь в том случае, если перед тем, как упасть в лузу, он дважды отскочит от бортов стола. Благодаря этому ограничению и неровностям игрового поля они смогли соревноваться более или менее на равных.
К большому удовольствию Никласа, его благоразумная школьная учительница играла, как восторженный ребенок, сердясь при промахах и сияя, когда её шар оказывался в лузе. Интересно, как часто она позволяла себе сделать что-нибудь ради чистого удовольствия? Надо думать, очень и очень редко. Весьма вероятно, что всю свою жизнь, с самого младенчества. Клер только и делала, что трудилась и совершала добрые дела.
Но сейчас она явно наслаждалась. Она уже загнала в лузы два красных шара подряд и теперь вытянулась над столом, целясь в третий. Несколько прядей, выбившихся из строгой прически, соблазнительно вились по краям её лица. А поза, в которой она застыла, подчеркивала восхитительный изгиб её зада. Никласа так и подмывало протянуть руку и погладить его.
Однако он с сожалением подавил в себе этот порыв, чтобы не разрушать идиллическую атмосферу. Когда Клер не ощетинивается, словно еж, с ней легко и приятно - она весьма неглупа, сдержанно остроумна и хорошо понимает людей, несмотря на то что её жизненный опыт не так уж велик.
Она ударила кием по белому шару, однако удар получился неточный, и шар неторопливо откатился вбок.
- Проклятие! Еще один промах! Никлас усмехнулся.
- Что я слышу, Клариссима! Вы только что употребили бранное слово, сказал он с деланным неодобрением. - Возможно, игра в бильярд и вправду пагубно действует на моральные устои.
Клер прикрыла рукой рот, чтобы спрятать улыбку.
- Подозреваю, что дело здесь не в игре, а в дурной компании.
Никлас бросил на неё восхищенный взгляд, затем наклонился над бильярдом и прицелился. Его движения были исполнены ленивой грации, белоснежная рубашка подчеркивала ширину плеч и тонкость талии. Вот уж поистине дурная компания: смуглый и дьявольски красивый, Никлас Дэйвис воплощал собою мечту всякой романтической девицы и кошмар всякого заботливого отца. Клер с трудом отвела от него глаза.
За те несколько часов, что они играли, Никлас приспособился к бугристой поверхности стола и даже, несмотря на то что при каждом ударе ему приходилось делать двойной карамболь, сумел послать в лузы четыре шара подряд и в очередной раз выиграть.
- Хорошо, что мы не делали ставок, - заметила Клер. - Вы бы выиграли у меня последний пенни. Победа располагала к великодушию, и он ответил:
- Для новичка вы делаете большие успехи. Клер, Вы сокращали разрыв в счете с каждой игрой. При должной тренировке вы и сами могли бы стать бильярдным шулером.
Клер почувствовала себя до нелепости польщенной, хотя комплимент был весьма сомнительный.
- Сыграем ещё раз? - предложила она.
Часы на каминной полке начали бить. Она взглянула на них и изумленно произнесла:
- Уже одиннадцать часов...
День неумолимо подходил к концу. Сейчас Никлас потребует свой поцелуй! От этой мысли все веселье Клер вмиг испарилось.
- Пора идти спать, - немного помявшись, сказала Клер в тщетной надежде, что он, быть может, забыл о своем праве па поцелуй. - У меня завтра куча дел, - торопливо добавила она. - Надо пойти в Пенрит - нанять там кухарку, договориться с Оуэном, чтобы он тайком показал вам шахту, проверить, как моя подруга Маргед справляется с занятиями в школе. В общем, забот будет невпроворот.
Девушка закрепила кий на подставке и повернулась к двери. Однако Никлас сделал резкий выпад кием, и тот с грохотом уперся в стенку, преграждая Клер путь к выходу.
- А вы ничего по забыли? - нарочито медленно произнес он.
Клер вздрогнула.
- Нет, не забыла. Я надеялась, что забыли вы. Он не спускал с неё глаз красивый, изящный хищник, предвкушающий поживу.
- Забыть? Как можно? Ведь я ждал этого поцелуя весь день.
Никлас сделал шаг вперед. Когда он поднял руку, Клер невольно попятилась, и тут же почувствовала себя дурой, увидев, что он всего-навсего ставит на место кий.
Затем он обратил на нес задумчивый взгляд.
- Неужели мой поцелуй кажется вам таким ужасным? Я ещё ни разу не слышал подобных жалоб. Совсем наоборот.
Клер стояла, прижавшись спиной к стене. Дальше отступать было некуда.
- Что толку в этих рассуждениях? Делайте свое дело, и покончим с этим, холодно сказала она.
В его глазах мелькнула внезапная догадка. Коснувшись рукой подбородка Клер, он приподнял его, так что теперь она смотрела прямо ему в лицо.
- Неужели вас никогда не целовал э-э... мужчина, которому вы нравились?
Клер была слишком честна, чтобы отрицать этот унизительный факт.
- Ни у одного мужчины не возникало такого желания, - ответила она безжизненным голосом.
- Ручаюсь вам, что есть немало мужчин, которые мечтали о том, чтобы поцеловать вас, но ваш неприступный вид внушил им такую робость, что они не посмели - Он начал поглаживать се губы большим пальцем. - Расслабьтесь, Клариссима. Моя цель - уговорить вас, а не запугать.
От этих ритмичных чувственных движений Клер пришла в ещё большее смятение, чем вчера, когда он распустил её волосы. Ее губы сами собой приоткрылись, и она инстинктивно коснулась его пальца языком. Ощутив чуть солоноватый, чисто мужской вкус, Клер тут же покраснела от смущения, осознавая всю непростительную развязность своего поведения.
Не показав виду, что заметил, как она напряглась и опять плотно сжала губы, он сказал:
- Поскольку это ваш первый поцелуй, я начну просто. В конце концов, у нас в запасе ещё целых три месяца.
Он положил руки ей на плечи и нагнул голову.
Клер приготовилась во всеоружии встретить его атаку; лицо её окаменело. Но вместо того, чтобы поцеловать её в губы, он припал ртом к нежной ямке под её горлом.
Клер судорожно вздохнула; от обольстительного прикосновения его губ кровь застучала у неё в висках. Она считала, что готова противостоять ему, но оказалась совершенно беззащитной перед этой лаской. По её телу разлилась горячая волна, на коже выступила испарина, упоительные, расслабляющие ощущения пронизали её и сковали волю, распространяясь все ниже и охватывая потаенные, стыдные места.
- У вас чудная кожа, - прошептал он, лаская губами чувствительный изгиб между её шеей и плечом - Кельтский шелк, гладкий и манящий.
Клер чувствовала, что должна что-то сделать, но не имела понятия, что. Нерешительно, неуверенно она коснулась руками его талии и ощутила твердые мышцы под тонким батистом его рубашки.
Ом выдохнул теплый воздух в се ухо, потом слегка куснул мочку.
Когда он принялся массировать её плечи и руки, глаза се сами собой закрылись, и она поплыла без руля и без ветрил по волнам чувственного моря. У неё было такое ощущение, словно она сделана из воска, которому Никлас может придать любую форму, какую пожелает.
Внезапно Клер почувствовала, как он легонько дергает сзади ворот её платья, потом его горячая рука скользнула ниже и легла на её обнаженную спину между лопатками. Ее будто окатили холодной водой: она поняла, что он только что расстегнул верхнюю пуговицу её платья. Он начал было расстегивать вторую, но Клер резко отпрянула.
- Разве поцелуй может продолжаться как угодно долго? - спросила она, тщетно пытаясь говорить спокойно. - Уверена, что этот уже подошел к концу.
Никлас не сделал попытки удержать се. Пожалуй, дыхание его несколько участилось - но и только.
- У поцелуя нет раз и навсегда установленной продолжительности, - ответил он снисходительно. - Он заканчивается тогда, когда один из целующихся решает, что он закончен.