- Честь, как и вера методиста, - нечто весьма и весьма личное. Так, я могу, нисколько не терзаясь угрызениями совести, соблазнить вас и погубить вашу репутацию, однако я ни в коем случае не стану добиваться этой цели обманным путем.
- И какой же из вас после этого цыган? - полушутливо спросила Клер. - А я-то думала, что хитрость и уловки составляют самую суть жизни народа вашей матери.
Никлас улыбнулся.
- Так оно и есть, по меня, увы, не обошла своим тлетворным влиянием традиционная британская мораль.
Клер прикусила полную нижнюю губку - и ему нестерпимо захотелось тоже почувствовать её вкус. Желание было так сильно, что Никлас едва расслышал вопрос Клер о том, скоро ли они отправятся домой.
- В Лондоне было чудесно, но нам надо столько всего сделать в Пенрите, пояснила она.
- Вы пытаетесь увести меня подальше от линии огня, не так ли?
- Да, - призналась Клер. - Не думаю, что лорду Майклу понравился исход вашего вчерашнего поединка.
- Согласен, но уверяю вас, он не станет стрелять мне в спину, - попытался успокоить её Никлас. - А навязать мне новую дуэль ему не удастся. Я этого просто не допущу.
На лице Клер отразились сомнение - слова Никласа явно её не убедили.
- Надеюсь, вы правы, и все же мне хотелось бы поскорее вернуться в Уэльс. Достопримечательностями Лондона я уже сыта по горло - дальше некуда.
- Большую часть моих дел я завершу в ближайшие несколько дней, и после этого мы сразу же уедем, - ответил он.
- Отлично.
Вмиг повеселев, Клер выскочила из постели.
- Теперь мне надо побыстрее добраться до собственной спальни, - с озабоченным видом проговорила она. - К счастью, сейчас ещё очень рано, так что никто из слуг не узнает, где я провела ночь.
- Разве так важно, что они подумают? Надевая поверх рубашки бархатный халат, Клер с грустной улыбкой посмотрела на Никласа.
- Может быть, для кого-то это и не имеет значения, но поскольку я не получила аристократического воспитания, я не обладаю вашим возвышенным безразличием к мнению других людей.
Когда она взялась за ручку двери, Никласу, как и накануне, показалось, будто от пего с кровью отрывают что-то очень родное и дорогое, - правда, сейчас это чувство было слабее, по суть его осталась прежней. Сознавая, что ведет себя как набитый дурак, он сказал:
- Я хотел бы получить свой сегодняшний поцелуй. Клер повернулась к нему лицом, сразу насторожившись.
- А не лучше ли отложить его на более позднее время?
- Все в ваших руках: если хотите, потом я поцелую вас еще.
Он в два шага преодолел разделявшее их расстояние и сжал её в объятиях. У Клер перехватило дыхание, когда сквозь ткань своей и его ночной рубашки она почувствовала, как выпирает его мужская плоть; но она не отстранилась.
Никлас медленно, с наслаждением прикусил зубами её нижнюю губу, которая отчего-то так притягивала его несколько минут назад. Ее рот раскрылся, и неровное теплое дыхание ласково обдало его щеку. Когда их губы слились и его язык проник в горячую трепещущую глубину, её язык с готовностью ответил, сперва легким прикосновением, а затем, словно дразня, метнулся в сторону.
Поцелуй длился и длился, от него занималось дыхание и сердце начинало колотиться все чаще и чаще. Никлас смутно осознал, что притиснул Клер к двери и что их чресла трутся друг о друга в глубоко эротической имитации полового акта. Он легко поднял её ночную рубашку и халат, жадно обхватил ладонью обнаженную ягодицу и ещё крепче прижал тело девушки к своей разгоряченной плоти.
- Клер... - проговорил он хрипло. - Ты такая красивая. Такая желанная.
Ему не следовало произносить это вслух; звук его голоса заставил Клер открыть ошалевшие глаза.
- Хватит... Перестаньте... - сдавленным голосом сказала она.
Никлас уже настолько распалился, что почти забыл об их уговоре. А вспомнив, простонал:
- Вчера я не получил своего очередного законного поцелуя. Можно, я получу его сейчас? - И, не дожидаясь ответа, припал губами к её горлу.
Клер задохнулась от острого наслаждения, но взяла себя в руки.
- Нет! Вчерашний день прошел, и вы не имеете права получать поцелуи задним числом. И потом... Пусть даже вы и пропустили один - ведь было множество внедоговорных.
Первобытный самец в нем все никак не желал сдаваться. Никлас сжал её гладкую тугую ягодицу.
- А как насчет завтрашнего поцелуя? Можно я получу его?
Клер нервно засмеялась.
- Если бы мы начали отсчет поцелуев, причитающихся вам в будущем, то дошли бы уже до 1836 года. Хватит, Никлас, хватит.
Хватит. Он хрипло, с шумом выдохнул воздух. Сейчас же убери руку, хотя ей тягостно будет ощутить пустоту. Пусть халат снова закроет красивые голые ноги Клер. Обопрись ладонями о дверь и оттолкнись подальше - и от двери, и от нее. Отведи взгляд и не смотри на её влажные пухлые губы и в се затуманенные страстью глаза.
Честь. Помни о чести.
А теперь открой дверь, чтобы Клер могла уйти, пока, черт побери, ещё не поздно.
Никлас чувствовал, что перед этим надо непременно сказать ей кое-что.
- Клер, - он с трудом сглотнул и отодвинулся от нес на безопасное расстояние. - Спасибо, что остались со мной ночью.
- А как же иначе? Ведь я ваш друг. - Она одарила его лучезарной улыбкой и беззвучно выскользнула из комнаты.
А он ещё долго смотрел на закрытую дверь; и тело, и душу его обуревали желания; некоторые из них были просты, другие же - нет.
Кто бы мог подумать, что чинная школьная учительница окажется такой чувственной?
И кто бы осмелился предсказать, что несносная женщина, явившаяся в Эбердэр, чтобы досаждать ему, станет его другом?
* * *
Важный привратник "Уайтс-клуба" поздоровался с Никласом так, словно последний раз тот заглядывал сюда не далее как вчера. Знаменитый клуб для избранных выглядел точно так же, как и четыре года назад, что было совсем неудивительно. Странным показалось бы другое - если б здесь случились хоть какие-то перемены.
Поскольку Рэйф ещё не появился, Никлас лениво прошел в читальню и взял со стола последний номер "Таймс". Как и следовало ожидать, большая часть газеты была посвящена отречению Наполеона, а также предположениям по поводу будущего устройства мира и хвалебным статьям о триумфе британского мужества и британской мудрости.
Услышав знакомый голос, Никлас поднял взгляд и увидел направлявшегося к нему Рэйфа, по тут герцогу преградил дорогу какой-то переполненный энтузиазмом юнец.
- Ваша светлость, вы ещё не слышали последнюю новость? - взволнованно залопотал он. - Говорят, что династия, основанная Наполеоном, будет отстранена от наследования и престол Франции вновь займут Бурбоны!
Пригвоздив юнца к месту ледяным взглядом, Рэйф холод но обронил:
- В самом деле?
Молодой человек покраснел, как рак, и, пятясь, ретировался, бормоча бессвязные извинения.
Никлас наблюдал за этой сценой с сардонической усмешкой. Когда Рэйф подошел, он заметил:
- Теперь ты ещё лучше отбриваешь нахалов, чем четыре года назад.
- Надеюсь, что так, - ответил Рэйф с ленивой улыбкой. - У меня была большая практика.
Никлас расхохотался.
- Хотел бы я знать, скольким жителям подлунного мира дозволено видеть тебя таким, какой ты есть на самом деле?
- О, мое высокомерие абсолютно подлинное, в нем нет наигрыша. Поскольку в тебе высокомерия нет, ты с трудом различаешь его в натуре других людей, заметил Рэйф. - Но если ты хочешь спросить, в обществе скольких людей я полностью расслабляюсь, то таких наберется не больше шести.
С этими словами он дружески положил руку па плечо Никласа - что было редкостью, потому что герцог Кандоувер нечасто столь открыто выказывал кому-либо свою приязнь. Не ожидавший этого прикосновения, Никлас вздрогнул от боли.
- О черт! - Рэйф торопливо убрал руку. - Прости, дело в том, что выглядишь ты совсем как обычно, вот я и забыл, что спина у тебя разрисована, как шахматная доска. Тебе очень скверно?
Никлас пожал плечами, хотя это простое движение далось ему с трудом.
- Ничего особенного.
Рэйфа этот ответ, похоже, не убедил, однако он не стал задавать новых вопросов.