На протяжении всей этой сцены Клер молча наблюдала за Никласом, и ее проницательные голубые глаза подмечали все. Когда он взглянул на нее, девушка сказала:
— Теперь я вижу, что вы, милорд, небезнадежны.
— Если вы воображаете, будто я сделал это из человеколюбия, то глубоко заблуждаетесь, — резко возразил он. — Всему виной мое своенравие и упрямство.
Она улыбнулась.
— Упаси Бог упомянуть ваше имя в связи с каким-нибудь добрым делом! Ведь тогда вас, чего доброго, с позором исключат из Общества Развратников и Плутов.
— Меня не могут исключить, так как я — один из его членов-учредителей, — отпарировал Никлас. — Между прочим, вам давно пора переодеться в сухое, иначе вы замерзнете до смерти. И необходимо принять ванну — на вас столько угольной пыли, что вы выглядите как трубочист.
— Вы тоже, милорд. — Продолжая улыбаться, она вошла в сарай, где перед спуском в шахту оставила свою одежду. Никлас, Оуэн и Хью воспользовались другим сараем. Обычно Оуэн трудился до более позднего часа, но так как наводнение нарушило весь распорядок работы шахты, он решил вместе с Хью отправиться домой пораньше.
Переодеваясь, Никлас тихо спросил Морриса:
— Ты уверен, что Маргед не станет возражать, если ты приведешь в дом чужого ребенка?
— Не станет, — убежденно ответил Оуэн. — Хью — умный, славный малыш, и Маргед часто говорила мне, что хотела бы, чтобы он был нашим сыном. Поскольку Уилкинс не пускал его в воскресную школу, она сама при случае учила его и буквам, и счету. Да и кормила тоже. Бедняга все время ходил голодный.
Пока они разговаривали, Хью стащил с себя свою мокрую рваную рубашку, обнажив костлявую спину, исполосованную вздувшимися рубцами от ремня. Никлас нахмурился.
— Меня так и подмывает выйти и оторвать Уилкинсу голову. Или ты предпочитаешь проделать это собственноручно?
— Не искушай меня, — с сожалением вздохнул Оуэн. — Теперь, когда Уилкинс согласился отдать мальчика, лучше оставить все как есть. Он несколько лет прослужил в армии и теперь рад любому предлогу, чтобы подраться. Ради чего делать из него еще большего врага, чем сейчас? А кроме того, — заключил он, вспомнив о благочестии, — наш Господь Иисус Христос был против насилия. Никлас усмехнулся, надевая сюртук.
— Что я слышу? Разве не ты только что уложил Уилкинса не хуже, чем любой профессиональный боксер?
— Иногда приходится быть твердым с коснеющими в грехе нечестивцами, — с лукавым огоньком в глазах ответствовал Оуэн. — Даже Иисус как-то вышел из себя и бичом изгнал менял из храма.
Хью подошел к Оуэну и доверчиво взял его за руку. Никласу тут же снова вспомнился преподобный Морган. Хорошо, что он поддался доброму порыву и выкупил мальчика у этого зверя, его отца.
Когда они закончили переодеваться и вышли из сарая, Никлас увидел, что тело Бодвилла уже подняли из шахты и теперь укладывают на землю возле будки рукоятчика. За этой процедурой наблюдал массивный человек, по-шахтерски мускулистый, однако одетый в дорогой костюм и явно привыкший командовать.
— Это Мэйдок, — пробормотал Оуэн.
Никлас так и подумал. Хотя ему и хотелось встретиться с управляющим пенритской шахтой, он предпочел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах. Оглянувшись в поисках Клер, он увидел, что она выходит из другого сарая, одетая в мужской верховой костюм. Слава Богу, что вокруг толпится много народа — будет нетрудно забрать ее и лошадей и незаметно скрыться. Однако на сей раз удача им изменила. Мэйдок отвернулся от утопленника, поднял голову, и его взгляд упал на Клер.
— Что ты здесь делаешь?! — рявкнул он. — Опять явилась мутить воду? Я же тебе ясно сказал, чтобы ты со всей своей благочестивой чушью не смела и носа сюда казать!
Этот тип не меньше Уилкинса заслуживал того, чтобы оторвать ему голову, однако Никлас приехал на шахту изучить положение дел и не собирался начинать никому не нужную войну. Прежде чем Клер успела раскрыть рот для ответа, он выступил вперед и примирительно сказал:
— Если вы рассержены, вините во всем меня. Это я попросил мисс Морган привести меня сюда. Мэйдок повернулся к нему.
— А ты еще кто такой?
— Я граф Эбердэр.
Управляющий на мгновение смутился, однако тут же вновь преисполнился апломба.
— Вы нарушили границы чужих владений, лорд Эбердэр, — грозно прорычал он. — Убирайтесь с территории шахты и впредь держитесь от нее подальше!
— Угольная компания арендует эту землю у семьи Дэйвисов, — с обманчивым спокойствием ответил Никлас. — Не забывайте, что хотя земля арендована, она по-прежнему принадлежит мне. Возможно, вам следовало бы беседовать со мною в несколько ином тоне.
Мэйдок с видимым усилием обуздал свой гнев.
— Извините за то, что говорил с вами резко, но у нас только что произошел несчастный случай со смертельным исходом, так что сейчас не самое лучшее время для посещений. — Внезапно его осенила догадка; глаза его злобно сузились. — Вы что, уже спускались в шахту?
— Да. Это было незабываемо. Мэйдок развернулся и с яростью уставился на толпящихся возле тела Бодвилла рабочих.
— Кто из вас помог Эбердэру спуститься? Догадываясь, что любой, кто сознается в этом непростительном деянии, будет немедленно уволен, Никлас бросил Оуэну предостерегающий взгляд и сказал:
— Это опять целиком моя вина. Насколько мне помнится, я дал вашим подчиненным понять, что действую с полного вашего одобрения. И они очень мне помогли.
Мэйдок побагровел так густо, чти казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.
— Плевать мне на то, что вы граф и собственник этой земли! — прогремел он. — У вас нет никакого права шнырять тут за моей спиной и кормить баснями моих рабочих! Вот возьму да и пожалуюсь на вас мировому судье.
— Прошу вас, не стесняйтесь, — радостно произнес Никлас. — В последнее время мне не доводилось видеть тюрьму изнутри, так давайте же это исправим! Вот только одно меня смущает. Ведь владельцем этой шахты все еще является мой старый друг, лорд Майкл Кеньон, не так ли? Теперь, вернувшись в родные пенаты, я как раз собирался нанести ему визит. И сдастся мне, он не одобрит, что на территории принадлежащей ему шахты с его другом обошлись так неучтиво.
Эти слова явно обеспокоили управляющего, и, чтобы скрыть тревогу, он ответил нарочито грубо:
— Жалуйтесь сколько хотите. Его милость полностью передал мне управление шахтой, и еще не было случая, чтобы он не одобрил моих действий.
— Я уверен, что для него очень отрадно иметь столь добросовестного управляющего. — с иронией ответил Никлас и обратил взгляд на Клер, которая тем временем без помех вывела из сарая обеих лошадей. — Не пора ли нам в путь, мисс Морган? Я увидел все, что хотел.
Клер кивнула, и они вскочили в седла. Отъезжая, Никлас явственно ощущал взгляд Мэйдока, сверлящий его спину. Если бы взгляды могли убивать, он наверняка был бы уже покойником.
Когда они отъехали от шахты достаточно далеко, Никлас заговорил:
— Я уже нажил сегодня двух врагов, а ведь еще не настало даже время вечернего чая. Не правда ли, неплохая работенка для одного дня?
— Это не шутки, — резко ответила Клер. — Най Уилкинс вполне способен как-нибудь вечером накачаться виски и решить поджечь ваши конюшни, чтобы расквитаться за свое сегодняшнее унижение.
— А Мэйдок и того хуже. Теперь я понимаю, почему просить его улучшить условия труда шахтеров было пустой тратой времени. Он очень опасный субъект. Она посмотрела на него с удивлением.
— Мне всегда тоже так казалось, но я считала свое мнение предвзятым, продиктованным ненавистью, которую я испытываю к шахте вообще.
— Мэйдок по натуре задира и самодур, который не остановится ни перед чем, лишь бы удержать в руках власть. Если он почувствует, что его нынешнее положение под угрозой, от него можно ждать любых пакостей, — задумчиво проговорил Никлас. — Я уже знавал подобных людей. По правде сказать, меня немало удивляет то, что Майкл нанял подобного типа в управляющие и к тому же удовлетворен его работой. Меня начинает тревожить вопрос: а чем, собственно, был занят мой друг все эти последние годы? Умереть он не мог — я бы наверняка об этом услышал, — но он сделался поразительно невнимателен к тем вещам, которые прежде всегда почитал очень важными.