— Если Мэйдок раздражает тебя, мне следует повысить ему жалованье.
Клер чувствовала, что Никлас рассержен не меньше нее, но, когда он заговорил, голос его звучал на удивление ровно.
— Не превращай шахту в орудие для сведения счетов со мной, Майкл. Те люди, жизни которых грозит опасность, неповинны в том, в чем ты обвиняешь меня, — что бы это ни было.
— Ты превратился в бабу, Эбердэр, — холодно проронил майор. — Работа в шахте во все времена была опасной и останется такой всегда. Шахтеры знают это и не ропщут.
— Между храбростью и безрассудством есть большая разница, — возразил Никлас. — За последние две недели я навел справки об авариях и жертвах на аналогичных шахтах. Пенритская в пять раз опаснее, чем другие, и там существуют все условия для катастрофы, в которой может погибнуть очень много людей. Я знаю, о чем говорю, потому что видел все собственными глазами.
— Ты был в моей шахте? — Зеленые глаза Майкла Кеньона сузились. — Впредь не суй туда свой нос, понял? Если я услышу, что ты нарушил границы моих владений, я велю Мэйдоку привлечь тебя к суду.
— Я начинаю понимать, почему ты оставил дело в его руках, — ты говоришь совершенно так же, как он, — сухо сказал Никлас. — Не веришь моим словам — съезди в Пенрит и сам во всем убедись. Если ты не из тех офицеров, которым нравилось смотреть, как убивают их солдат, то ручаюсь: ты признаешь, что шахта нуждается в срочной реконструкции. Пойми, ты единственный человек, который может быстро произвести необходимые изменения, так что вспомни о своей ответственности, черт бы тебя побрал, и возьмись за дело!
Лицо Майкла искривилось.
— Будь я проклят, если сделаю хоть что-то, что было бы тебе приятно.
— Вспомни, что земля, на которой находится шахта, принадлежит мне, и если ты откажешься улучшить условия труда шахтеров, я найду способ расторгнуть договор об аренде. Я бы предпочел не обращаться с этим делом в суд, так как пока будет продолжаться судебная волокита, под землей может погибнуть немало людей, но если ты меня вынудишь, я не остановлюсь перед тем, чтобы затеять процесс. — Голос Никласа стал жестким. — И клянусь Богом, если за то время, пока ты будешь на меня дуться, в Пенрите погибнут еще несколько человек, я обвиню в этом тебя.
— Зачем же дожидаться кризиса?
Майкл вынул из кармана пару смятых перчаток, вышел из-за стола и, прежде чем кто-либо догадался, что он задумал, с силой хлестнул ими Никласа по лицу.
— Это для тебя достаточно ясно? Назови своих секундантов, Эбердэр.
В наступившем вслед за этим потрясенном молчании стали явственно слышны звуки бурного веселья, которое продолжалось в бальной зале. Клер оцепенела, как в ночном кошмаре. Просто не верилось, что все это происходит на самом деле, — лорд Майкл не мог желать смертельного поединка с человеком, которого не видел несколько лет, с человеком, который прежде был его близким другом! Щека Никласа покраснела от пощечины, однако он не ответил ударом на удар. Вместо этого он устремил на Майкла Кеньона изучающий взгляд, как будто видел его в первый раз.
— Война может свести человека с ума — очевидно, это с тобой и случилось. — Он повернулся к Клер, и она увидела боль в его глазах. — Я не стану драться с сумасшедшим. Пойдем, Клер. Нам пора.
Никлас взял ее под руку и повел к двери. Когда он взялся за дверную ручку, злобный голос лорда Майкла рявкнул у него за спиной:
— Трус!
Тишину рассек свистящий звук, и в дверь как раз между Никласом и Клер, коротко тенькнув, вонзилось острие ножа. Клер онемело уставилась на покачивающуюся рукоятку, с ужасом подумав о том, насколько близко от Никласа пролетело смертоносное лезвие.
— Не беспокойтесь. Клер. Если бы он хотел попасть в меня, то попал бы непременно, — спокойно сказал Никлас и, выдернув нож из двери, повернулся к лорду Кеньону.
— Я не стану драться с тобою, Майкл, — повторил он. — Если ты жаждешь прикончить меня, то тебе просто придется совершить хладнокровное убийство; однако я не могу поверить, что ты настолько изменился.
Глаза майора горели яростью.
— Напрасно ты этому не веришь, — произнес он, — но что правда, то правда: я действительно предпочел бы убить тебя в честном бою. Дерись же, черт бы тебя подрал!
Никлас покачал головой.
— Нет. Хочешь считать меня трусом — пожалуйста. Мне нет дела до твоих заблуждений. — Он снова взял Клер под руку.
Майкл нервно забарабанил пальцами левой руки по краю стола.
— Интересно, твоя маленькая шлюшка знает, что ты убил своего деда и жену?
Движением таким быстрым, что глаза Клер не успели уловить его, Никлас вскинул руку и метнул нож, который воткнулся в красное дерево стола не более чем в четверти дюйма от пальцев Майкла.
— Клер — леди, чего ты, очевидно, не в силах уразуметь сразу, — проговорил Никлас голосом, утратившим прежнюю бесстрастность. — Что ж, хорошо, если тебе хочется драться, то будь по-твоему. Но поскольку вызов бросил ты, выбор оружия будет за мной.
Люсьен начал было что-то говорить, но Майкл перебил его.
— В любое время, в любом месте, любым оружием, — сказал он злорадно.
— Время — сейчас, — решительно ответил Никлас, — место — здесь. А оружие — кучерские кнуты. Лицо майора побагровело.
— Кучерские кнуты? Ты насмехаешься надо мною, Эбердэр? На дуэлях дерутся либо на пистолетах, либо на шпагах. Ты можешь выбрать даже схватку на ножах, если тебе придет охота, но такую плебейскую вещь, как кучерские кнуты, — нет.
— Таковы мои условия. Если ты принимаешь их — дуэль состоится, если не принимаешь — нет. — На губах Никласа заиграла ледяная улыбка. — Подумай, как приятно было бы отхлестать меня кнутом — если, конечно, ты сумеешь это сделать, в чем я весьма сомневаюсь.
— Уж будь покоен, — я сдеру с тебя шкуру, как ты того и заслуживаешь, — прорычал Майкл. — Ладно, я принимаю твои условия, так что начнем.
Рэйф не выдержал.
— Это зашло слишком далеко! — вскричал он. — Вы оба явно рехнулись. Я не позволю, чтобы такое творилось в моем доме.
— Коль скоро Майкл твердо намерен драться, будет лучше, если это произойдет здесь, в присутствии нас обоих, — спокойно заметил Люсьен и пристально посмотрел на Рэйфа.
— Вероятно, ты прав. — с явной неохотой наконец проговорил герцог.
— Ты будешь моим секундантом, Люс? — спросил Никлас.
— Конечно.
Майор тут же обратил весь свой гнев на лорда Стрэтмора.
— У арабов есть поговорка: друг моего врага — мой враг. Пусть он найдет себе другого секунданта!
На лице Люсьена появилось упрямое выражение.
— Я считаю своими друзьями вас обоих, а важнейшая обязанность секунданта состоит в том, чтобы попытаться решить спор без кровопролития. Для начала можешь сказать мне, какие у тебя претензии к Никласу, ведь он даже не имеет возможности ответить на твои обвинения.
Майкл покачал головой.
— Я не стану говорить о том, что произошло. Никлас прекрасно знает, о чем речь, хоть и отрицает это. Будешь упорствовать и пойдешь к нему в секунданты — мы с тобой больше не друзья.
— Если это случится, то по твоему желанию, а не по моему, — мрачно ответил Люсьен.
— Ты будешь моим секундантом или тоже примешь сторону этого лживого цыгана? — обратился Майкл к герцогу.
— Это черт знает что, это против всех правил, когда одному из участников поединка неизвестно, из-за чего его вызвали! — бросив на него сердитый взгляд, воскликнул Рэйф.
— Ты будешь моим секундантом? — повторил майор.
— Да, — вздохнув, согласился Рэйф. — И уже в качестве твоего секунданта задам тебе вопрос: может ли Никлас сделать что-либо, дабы разрешить ваш спор, — скажем, извиниться или как-то загладить твою обиду?
Губы Майкла растянулись в холодной улыбке.
— Нет. То, что он сделал, исправить невозможно. Рэйф и Люсьен переглянулись. Затем герцог сказал:
— Ну что ж. Думаю, часть сада за искусственными руинами вполне подойдет, к тому же сейчас уже достаточно прохладно, так что, надо полагать, гостей там уже нет. Я буду ждать вас и велю принести два одинаковых кнута.