— Каждый гордился бы такой дочкой, — продолжал мистер Холбрук, положив руку на плечо блондинки. — Что у тебя в этом пакетике, мое дитя?
Эйприл вздрогнула, вновь услышав это обращение, но возмущаться не было времени.,
— Мне трудно объяснить, сэр… Случайное стечение обстоятельств… Мы это нашли… те вещи, которые миссис Сэнфорд прятала дома. Мы думали, что вы, может быть, захотели бы… что…
Впервые в жизни Эйприл не повиновался собственный язык. Арчи выхватил у сестры пакетик и всунул его в руки мистеру Холбруку.
— Ой-ей, лучше возьмите, сэр.
Генри Холбрук разорвал обертку. Фотография выпала у него из рук. Гарриэтта Холбрук — или Ардена — быстро нагнулась и подняла ее с возгласом радости.
— Папуся! Это та фотография, которую я искала дома! Она очень пригодится для газетного интервью: как я начинала с выступлений в мюзик-холле и добилась…
Генри Холбрук просматривал письма, в глазах были радость и смущение.
— Гарриэтта, ты…
— Идем отсюда, — шепнула Дина, и троица, крадучись, отошла назад. Отец и дочь, занятые собой, этого даже и не заметили.
— У меня такое чувство, — объявила Эйприл, — словно за один день я нечаянно переделала все добрые дела, что были запланированы на три года вперед. Ну, а теперь — к Льюку! Интересно, заказал ли толстяк для нас сироп?
Однако Дина отрицательно покачала головой.
— Сейчас — домой! Нельзя терять ни минуты. Разве ты забыла, что у, матери назначено свидание сегодня вечером. Журналисты, наверное, уже ушли.
— Ты права, — вздохнула Эйприл. — Нас ждет сегодня масса дел. Идем прямо домой… Арчи, перестань бросать камни в кота мистера Холбрука. Если он тебя поцарапал, это еще не повод, чтобы побивать камнями божье творение…
ГЛАВА 28
Этим вечером матери предстоял необыкновенно важный разговор. Как ей нужно одеться? Дина высказалась за голубой цвет, поскольку вычитала недавно в журнале мод, что всем цветам мужчины предпочитают голубой. Эйприл же защищала розовый' который, по ее мнению, чудесно смотрелся на матери. Девочки рассуждали на эту тему, поглощая бутерброды и допивая остатки кока-колы. Не пришли к согласию они и позже, когда общими усилиями готовили обед. А когда все было готово и стол накрыт, до них неожиданно дошло, что все это время из комнаты на втором этаже доносится знакомый шум, настолько им привычный, что они просто не обратили на него внимания раньше.
Они бегом помчались наверх, постучали в дверь комнаты, вошли.
— Мамуся! — строго сказала Дина.
Мать даже не подняла головы. Стол был завален грудой бумаг, листков, записок, машинописных страниц, настольных энциклопедий, использованной копирки и пустых сигаретных пачек. Сбросив туфли, мать обняла ступнями ножки столика, чтобы он не дергался при работе машинки. Волосы ее были кое-как сколоты на макушке, на носу виднелся грязный след от копирки. На ней были старые рабочие брюки.
— Эй, мама! — закричала Эйприл. Прервав работу, мать подняла голову, рассеянно улыбнувшись дочерям.
— Я начала новую книжку. Работается чудесно, очень легко. Дина вздохнула.
— Ты не хочешь поесть?
— А знаешь, — слегка смутилась мать, — действительно хочу. Я немного проголодалась, "забыла про ленч. Спасибо, что напомнила.
Встав с места, она всунула ноги в домашние туфли и, захватив со стола несколько листков, направилась к лестнице. Кляксик и Апсик, выбравшись из-под стула, пошли след в след за хозяйкой. За ними последовала и троица.
Миновав дверь столовой, мать прошла прямо на кухню.
— Сделайте себе, что вам понравится, — подсказала она детям с рассеянной улыбкой. — А я поджарю себе яичницу и за едой поправлю несколько отпечатанных страничек.
— Но, мамуся, — поправила ее Дина, — это не ленч! Это уже…
Эйприл предостерегающе подтолкнула Дину:
— Помолчи! Не волнуй мамусю. Видишь, она занята.
С волнением — и с ужасом — троица следила за происходящим. Мать разбила яйцо, вылив белок с желтком на эмалированную сковородку. Поставила на кухонный стол тарелку, хлеб, масло, стакан молока, вынула из буфета вилку. Не отрывая взгляда от машинописного текста, она карандашом поправляла в нем одни слова, зачеркивала другие, вписывала третьи. Потом она погасила газ под сковородкой и села за стол, углубившись в чтение.
— Ой-ей, Эйприл! — прошептал Арчи.
— Тс-с-с! — успокоила его Эйприл.
Мать не торопясь жевала хлеб с маслом, пила молоко, не отрываясь от текста. Дойдя до последней страницы, она встала, отнесла тарелку и стакан в мойку, вымыла их, поставила в сушилку и вышла их кухни. Яичница так и осталась на сковородке
Дина со вздохом отдала яичницу котятам, которые жадно с ней расправились.
Ну, ничего не поделаешь! Когда проголодается, сама придет что-нибудь съесть. Мы можем садиться обедать одни.
Но вечером придет Билл Смит! — напомнила Эйприл. — А мать не причесана, не накрасилась. И не в розовом платье
— Не в голубом, — поправила Дина. — Может быть, когда кончит главу, будет еще не поздно?
— Ой-ей, знаете что? — произнес Арчи, занимая "свое место за столом. — Знаете что? А если мамуся не закончит сегодня главу?
— Должна! — убежденно сказала Дина.
Пишущая машинка, однако, стучала без перерыва все время, пока они обедали. Ее стук продолжался и позже, когда, убрав со стола, они взялись за мытье посуды на кухне. Не прекратился стук машинки и тогда, когда у входных дверей прозвучал звонок. Дина и Эйприл переглянулись.
— Ничего не поделаешь! Придется брать дело в свои руки.
Билл Смит в новом галстуке и гладко причесанный, казалось, слегка нервничал.
— Добрый вечер. Мариан дома?
— Пожалуйста, присядьте, сэр, — пригласила Дина.
Он недоуменно взглянул на нее.
— Садитесь! — строго распорядилась Эйприл. — Нам надо с вами поговорить.
Десятью минутами позже троица вторглась в материнскую комнату. Мариан вставляла в машинку новую закладку
— Мамуся, пришел Билл Смит, — объявила Дина
Мать вдруг зарделась и, оставив машинку, нагнулась за туфлями.
— Сейчас спущусь к нему на первый этаж.
— Минуточку! — опередила ее Эйприл. — Сначала нам нужно поговорить!
— Ой-ей, мамуся, — пропищал Арчи.
— Тише, Арчи! — скомандовала Дина. — Мамуся, скажи откровенно, тебе нравится Билл?
— Да, нравится, — кивнула, соглашаясь, озадаченная мать.
— Но нравится ли он настолько… — Эйприл остановилась перевести дух, — чтобы в него влюбиться?
Тихо вскрикнув, Мариан ошеломленно глядела на своих детей.
За дело принялась Дина:
— Можешь ли ты полюбить его и выйти за него замуж?
— Я… — Щеки у Мариан стали пунцовыми. — Но… Он, наверно, совсем не хочет на мне жениться! — запинаясь, бормотала она.
— Наоборот, хочет! — хором продекламировали Дина и Эйприл.
— Что?.. Как?.. Откуда вы знаете?
— Ура! — заорал Арчи. — Мы его спросили! Всмотревшись в их лица, Мариан сорвалась с места и быстро сбежала вниз по лестнице.
— Мамуся! — крикнула вдогонку Дина. — Голубое платье!
— Мамуся! — застонала Эйприл. — Прическа! Макияж!
Мариан ничего не слышала. Она стремительно ворвалась в гостиную. Дети следовали за ней с поникшими головами, сердца их тревожно бились.
— Мариан! — смеясь воскликнул Билл Смит. — Эта твоя троица! — И через мгновение: — Какая же ты красивая!
В этот момент троица увидела лицо своей матери, прижавшейся к плечу лейтенанта. Она действительно была красавицей.
Они на цыпочках удалились в кухню и деликатно прикрыли за собой дверь.
Минутой позже на кухонном крыльце появился сержант О'Хара. Лицо его сияло, под мышкой он держал большую коробку шоколадок.
— Поздравляю, поздравляю! — проговорил он. — Я вижу, заговор удался.
— Откуда вы знаете? — почти одновременно произнесла троица.
Сержант широко улыбнулся.
Я с самого начала знал. Меня никто не обманет. Как-никак я сам вырастил девятерых…