Они познакомились. Он назвал себя Николаем. Рассказал, что был на фронте. Там его ранили. Потом лежал в госпитале. Сейчас получил небольшой отпуск на поправку здоровья. А ехать некуда. Родные места на Псковщине захвачены фашистами. Вот и надумал вернуться в часть.
Лиде понравилась откровенность Николая, а когда тот, сняв с себя полушубок, набросил его ей на плечи, она не без удовольствия отметила внимательность своего нового знакомого.
Не доезжая станции Колчаново, машина остановилась. Шофер сказал, что девушке пора сходить — будет проверка документов. Лида не стала возражать — от Колчанова до Волхова рукой подать. Николай помог ей спуститься на землю. Они попрощались.
Довольная поездкой, Еремкина бодро зашагала к станции.
В это же примерно время Николай осмотрелся по сторонам и, убедившись, что ни впереди, ни сзади нет ни машин, ни прохожих, незаметно для шофера выпрыгнул из кузова. Выждав, пока машина скрылась вдали, он направился в лес. Спустя минут десять на дороге раздался взрыв. Машина, доставившая Лиду к станции, взлетела вместе с грузом и водителем в воздух.
«СВОЕГО ДОБЬЕМСЯ!»
В Колчанове Еремкина неожиданно встретила Тоню Свинкину, подругу школьных лет. Тоня рассказала: из Волхова эвакуировано почти все население, бои идут на подступах к городу, кое-кто из общих знакомых ушел в партизанский отряд.
— Вот бы и нам с тобой туда, — живо откликнулась Лида.
— Но прямого пути отсюда в Волхов сейчас нет, — сказала Тоня.
На другой день девушки добрались до станции Паша. Здесь пришлось подзадержаться. Вместе с беженцами их сразу же отправили на расчистку станционных путей от снега. Продолжалось это не один день. Они вытаскивали из вагонов какие-то ящики, грузили их в машины. Когда на станцию прибыл санитарный поезд, несколько девушек, в том числе Лида и Тоня, помогали доставлять раненых со станции в госпиталь. А там оказалось столько работы, что подруги не заметили, как наступила ночь.
Уставшие девушки добрались до коек и повалились спать. Но сон не шел.
Первой заговорила Лида:
— Ты спишь, Тоня?
— Нет, — тихо ответила та. — Все думаю о том, что видела в госпитале.
— И у меня сердце разрывается, как вспомню крик лейтенанта, которому гимнастерку разрезала, чтобы снять ее. У него руки нет и живот разорван… Ужас! А он еще совсем мальчишка.
— А я слышала, как врач сказал: «Ну, браток, если кричишь, значит, жить будешь».
Девушки минуту лежали молча. Глубоко вздохнув, Тоня тихо сказала:
— Нет. Нельзя нам больше задерживаться. И чтобы там ни было, но мы…
— Своего добьемся, — закончила мысль подруги Лида.
Слова «Своего добьемся!» они как клятву наутро повторяли у военного коменданта капитана Подоплекина, прося содействия в переброске их в Волхов. И на станции Волховстрой, у Павла Ивановича Запатрина — старшего группы, оставленного со спецзаданием в городе на случай его оккупации.
— Конечно, добьетесь, — улыбаясь, согласился Запатрин. — Раз добрались к нам, то чего-нибудь придумаем.
Бои шли вблизи Волхова. Каждый день от станции Жихарево и Войбокало в необорудованных вагонах прибывали раненые. Чтобы отправлять их дальше, требовались санитарные «летучки», которых было крайне недостаточно. Приходилось готовить вагоны на станции Волховстрой. Вооружившись метелками, ведрами, тряпками, Лида и Тоня вместе со всеми очищали вагоны от мусора, мыли, таскали на себе доски, укладывали нары, устанавливали печи-времянки. Потом пилили и кололи дрова, растапливали в вагонах печи, после чего начинали переносить туда тяжелораненых. Поздно вечером девушки возвращались в отведенную комнатку. Выглядели они измученными, продрогшими за день на двадцатипятиградусном морозе, но в те дни в Волхове и под Волховом, наверное, не было ни одного человека, который выглядел бы по-другому. Наскоро перекусив, подруги вместе с мужчинами принимались за изучение ручного пулемета, винтовки и лишь далеко за полночь, не раздеваясь, укладывались спать.
В один из морозных вечеров Лида и Тоня вместо занятий прибежали к Запатрину. Отдышавшись немного, Лида выпалила:
— Павел Иванович, горком комсомола направляет нас с заданием во вражеский тыл… — Лида с минуту помолчала, стараясь как следует отдышаться, потом, заправив выбившиеся из-под платка косички, продолжила: — А вы, Павел Иванович, должны дать нам липовые справки, потому как мы пойдем туда под чужими фамилиями.
— Да, да, Павел Иванович, вы не удивляйтесь, — вступила в разговор Тоня, — это точно. Вы только дайте, пожалуйста, нам эти справки.
А Павел Иванович и не удивлялся, потому что всего два дня назад у него был на эту тему разговор с секретарем горкома комсомола.
ПЕРВАЯ РАЗВЕДКА
На следующий день девушек пригласили в горком комсомола. Когда они вошли к Дураничеву, у него сидел человек в военной форме. Стройный, подтянутый. Темные волосы аккуратно причесаны. На чисто выбритом лице приветливая улыбка. Секретарь горкома поздоровался с девушками, сказал, что представитель армейской разведки майор Левухин хочет поговорить с ними, а сам вышел из кабинета.
— Прежде всего должен вас предупредить, — начал майор, — разговор наш очень серьезный и при любых обстоятельствах должен остаться только между нами. — Девушки понимающе кивнули головами. — Мы хотим дать вам важное задание в ближайшем тылу гитлеровцев…
Беседа продолжалась более часа. В конце ее Левухин спросил:
— Ну как, согласны? — И добавил: — Насильно вас никто не пошлет, и за отказ никто не осудит.
— Вы так говорите, — обиженно ответила Лида, — будто уговариваете нас отказаться. Может быть, мы не годимся для такого дела, так вы прямо и скажите.
— Тогда хорошо. С этого часа вы поступаете в распоряжение воинской части. Сейчас идите домой, возьмите с собой самое необходимое. К вечеру я за вами заеду.
Несколько дней ушло на подготовку. Девушки научились отличать орудия по калибру, читать карту, ориентироваться на местности, познакомились с оружием… Через неделю майор Левухин вызвал Лиду к себе в землянку.
— Вот, смотрите, — показал он на карту, испещренную разноцветными карандашами, — линия фронта проходит здесь. В этом месте сегодня ночью мы вас переправим в расположение врага. Пойдете одна, подруге вашей будет другое задание. Ваша же задача — постараться узнать, какие оборонительные сооружения фашисты возводят у шоссе, понаблюдать, сколько и какой техники они перебрасывают за сутки к железной дороге…
В полночь Еремкину и Свинкину разбудили. Около землянки стояла машина. Когда все уселись, она рванулась с места, и крохотный поселок Сопели через минуту растаял в морозной мгле. Миновав деревню Боргино, передвигались настолько тихо, что слышно было похрустывание снега под колесами. Наконец последняя остановка.
— Подождите меня здесь, — обращаясь к шоферу, сказал майор Левухин и кивнул Лиде, молча приглашая ее за собой.
Попрощавшись с подругой, Лида вышла вслед за ним. Пройдя немного вперед, они свернули в сторону. Лида почувствовала терпкий запах гари. Глубокий снег повсюду был разворочен гусеницами танков. Местами приходилось пробираться, увязая чуть ли не по пояс. Шли минут десять, потом остановились. Майор некоторое время прислушивался, затем тихо три раза просвистел. В ответ послышались такие же посвистывания. И почти сразу откуда-то из-под снега раздался негромкий голос:
— Стой! Пароль?
— Новгород, — ответил майор.
— Нева.
Обменявшись рукопожатиями с подошедшим и поговорив о чем-то, майор обратился к девушке:
— Ну, Лида, сейчас мы с вами расстанемся. Товарищ проводит вас до места. Как говорится, ни пуха ни пера.
Лида и человек в белом пошли дальше, а майор, постояв немного, направился обратно к машине. Ему нужно было проводить в такой же путь вторую разведчицу — Тоню Свинкину. Из разведки Свинкина не вернулась.