— А что об этом думает ваша мать?
— Нам нельзя говорить об этом. Табу. — Голос спутницы прозвучал почти угрожающе. — Для всех, — подчеркнула она и посмотрела на Светлану. А потом опять громко рассмеялась и начала петь.
Светлане все это показалось очень странным. Внезапно Иованна заявила:
— Надеюсь, теперь вы станете моей сестрой.
Светлана удивлялась все больше. Почему она должна быть сестрой женщины, которую совсем не знает? И почему вообще она должна становиться для кого-то сестрой?
— Я только взгляну на вашу коммуну и полечу обратно. Билет у меня уже есть.
Сейчас, в середине марта, когда в Принстоне еще лежит снег, в Аризоне в воздухе разлит аромат цветущих апельсиновых деревьев.
— Здесь, как и в Индии, у домов растут бугенвиллеи! — сказала Светлана.
— Вы что же, сравниваете Индию с Америкой? — высокомерно бросила Иованна и снова засмеялась. Ее смех походил на крик экзотической птицы.
Наконец они приехали. Иованна передала Светлану нескольким молодым людям, ее провожатым. Они привели гостью в каменный, белый снаружи домик — очень современный и очень низкий, темный, почти без окон, только с маленькими щелями-прорезями — и представили старой даме, которая приветствовала ее сидя и весьма сдержанно. Светлана сказала себе, что отправилась в Аризону лишь ради надежды встретить женщину, которая хотя бы отдаленно напоминала ее мягкую, нежную маму с мечтательным взглядом и бархатистой кожей. Лишившись матери, Светлана с шести лет тосковала по материнской ласке. Но ее мечта опять обернулась химерой.
Она увидела иссохшую старушку с глубокими морщинами на желтом пергаментном лице. Старушка что-то говорила Светлане, но та особо не слушала — настолько изумил ее облик Ольгиванны: из-под бирюзовой шляпы свисали пряди черных крашеных волос. У ног ворчал большой черный дог. Властная вдова знаменитого архитектора, глава Фонда Фрэнка Ллойда Райта не имела ничего общего со спокойной, застенчивой матерью Светланы. Ее подарок обе женщины приняли восторженно, но глаза у них оставались холодными. Эти светло-карие глаза напоминают глаза коварного дикого зверя, какие были у моего отца, подумала Светлана, прощаясь с миссис Райт.
Молодые люди в роскошных одеждах сопроводили ее в миниатюрный домик, где ей предстояло жить.
— Отдохните. Возможно, вам захочется прогуляться. Далеко не ходите, здесь у нас оазис посреди пустыни. Миссис Райт ждет вас к ужину в своем доме, но прежде в большом зале будет подан коктейль.
Она не знала, что и думать обо всем этом. Но времени собраться с мыслями ей не дали: появилась Иованна, чтобы поинтересоваться, захватила ли Светлана с собой вечерние платья.
— Вечерние платья? Но зачем? В Америке я научилась тому, что одежда не слишком важна.
— У нас одежда не просто важна — она играет решающую роль. Вам непременно нужен вечерний туалет.
— Но у меня его нет. Ничего подходящего в магазинах Принстона я не нашла. Я привезла маленькое черное платье, которое годится для любого случая. Я надевала его на концерты и официальные приемы в университете, на обычные обеды и на прогулки.
— Лучше я принесу вам свои платья, у нас примерно один размер…
Она вернулась с ворохом изысканных дорогих нарядов всех цветов радуги, усеянных яркими камнями и золотыми цепочками. Светлана незаметно улыбнулась: такое она не надела бы ни за что на свете. Вскоре явился и эскорт, чтобы проводить гостью в дом хозяйки на торжественный ужин.
Светлана — в своем коротком светло-зеленом платье тонкого шелка и с часами-браслетиком Браджеша на запястье — вошла в зал, где ее чуть не ослепили яркие наряды и блестящие драгоценности собравшихся. С бокалами в руках они столпились у зажженного камина. Хозяйка, миссис Райт, представила ей какого-то человека:
— Светлана, это Уэс. Уэс, это Светлана.
Подняв глаза на высокого мужчину, она прежде всего заметила костюм песочного цвета, потом фиолетовую вышитую рубашку с толстой золотой цепью, на которой висела золотая же сова с изумрудными глазами. Господи, ужаснулась Светлана. Она перевела взгляд на строгое тонкое лицо, выражающее печаль и напомнившее ей портрет Авраама Линкольна, на густые черные волосы…
Публика вокруг навевала мысли о вольере попугаев в зоопарке. Примерно восемь избранных вскоре прошествовали в соседнюю комнату на ужин. Даже каменные стены, подпиравшие низкий — такой низкий, что некоторым приходилось горбиться, — потолок, были пестро украшены. Светлана сказала себе, что так, наверное, выглядела бы сказочная пещера, где спрятан драгоценный клад. Мужчину, Уэса, усадили справа от нее. Он молчал. Все остальные тоже как будто онемели. Только хозяйка, державшаяся прямо даже когда сидела, говорила без умолку. Все безмолвно слушали ее и лишь отвечали на адресованные непосредственно им вопросы.