— Вот так надо отмечать встречу с сыном после семнадцатилетней разлуки!
Светлана водку не пила, но сейчас понимала, что надо подчиняться правилам игры. Без возлияний встреча явно не обойдется.
Светлана держала сына за руку и чувствовала, что и рука у него изменилась, она толстая, и пальцы вроде стали короче. Она ощущает себя здесь чужой… все вокруг ей чужие. Да и она им, наверное, кажется странной, непонятной: к ней практически не обращаются, сидящие за столом предпочитают обсуждать какой-то новый московский ресторан, новый советский фильм, говорят о том, что зима ожидается долгая, потому что дни стоят солнечные. Никого не интересует ее жизнь на Западе, все говорят только о Москве, как если бы Светлана ее и не покидала. Она смотрела на сына, сын — на нее. Это мой Иосиф, мой Ося, но как же он изменился! Мой Ося! Я держу его за руку!
Гриша отлично чувствовал себя в роли тамады и распорядителя: он то и дело подливал Ольге лимонаду и направлял течение общей беседы. Ольге он все переводил на английский. Девочка размазывала по тарелке салат. И молчала. Она тоже тут чужая. Она ничего не понимает. Ее брат не сказал ей пока ни единого слова.
13 октября 1984
Дорогая Марина,
сегодня — только открытка. Ольга начала ходить в школу. Мы провели в Москве месяц, так что она уже кое-как понимает русский, учить иностранные языки ей нравится. Сказать по правде, я никогда не думала, что спустя тридцать лет после смерти Сталина вокруг его имени еще бушуют такие страсти и что моя Оля окажется в школе в центре этих бесконечных споров.
Иногда мне кажется, что вся эта поездка была ошибкой.
Твоя Света.
Однажды к ним в гости пришел семнадцатилетний сын Иосифа Илья. По пути в Москву, во время пересадки в Афинах, Ольга выбрала для него кроссовки и спортивную сумку «Адидас». Мальчик равнодушно развернул подарки и ничего о них не сказал: ни единого признака радости! Ольга была шокирована, это же она придумала — купить ему эти вещи. В Америке дети и взрослые сразу бросаются рассматривать подарки и горячо за них благодарят. Здесь же почему-то положено эмоции не выказывать. Илья вообще не говорил с Ольгой, хотя английский вроде бы знал, а она пробовала завязать диалог.
К счастью, скоро появился неизменно элегантный и светский Гриша и попытался разрядить обстановку. Почти следом за ним вошли Иосиф и Люда. Все опять сели за стол с закусками и водкой. Иосиф почти не разговаривал с матерью. И ее, и Ольгу ни о чем не расспрашивали. Все точно намекали: теперь, когда вы здесь, нужно обсуждать только местные новости.
Светлана вдруг осознала, что для людей, живших тут все это время, она, отмеченная другой жизнью, другими привычками и другой манерой общения, является чем-то странным, чужеродным. Русские просто не знали, о чем ее спрашивать, и поэтому разговаривали с ней прежней, с той, какой она была семнадцать лет назад. Как будто все эти семнадцать лет ее вообще не существовало.
Иосиф коротко сообщил матери, что у него гастрит и высокое давление.
— Почему же ты не соблюдаешь диету? — спросила она сына, врача, который только что влил в себя стопку водки. — Тебе бы творог есть…
— Творог мы не уважаем! — заявила Люда, и в ее голосе прозвучала обида.
Сын молчал. Ясно было, что последнее слово в доме всегда за Людой.
Светлана тихо попросила сына:
— Ося, зайди как-нибудь ко мне. Ольга целыми днями пропадает в школе. Посидим с тобой за чаем, поболтаем…
Иосиф кивнул в который уже раз. Но так и не пришел. Если мать напоминала об обещании, когда звонила ему домой, он отнекивался — мол, Люда не может, а он без нее никуда не ходит.
Наконец Светлана получила ответ на свое письмо Кате, в котором сообщала об их приезде и желании встретиться.
Она нетерпеливо вскрыла конверт. Катя писала:
«Я тебя не простила, не прощаю и никогда не прощу. Dixi».
Светлана не рассказала об этом Оле. Объяснила только, что Катя очень занята и потому приехать не сможет.
После нескольких беспокойных дней и ночей, занятых мыслями и снами о Кате, Светлана решила отвезти Олю в Зубалово, чтобы дочка увидела эти светлые места. Светлана очень хотела этого: она надеялась через воспоминания вернуться в детство, когда жива была мама, которая любила Зубалово и играла там с детьми в мяч и прятки… и они все вместе собирали цветы и плели венки. Еще в Лондоне Светлана мечтала о поездке в этот дом. Сын и другие родственники решили к ним присоединиться.