Кивнув головой на прощание, Натан Делецкий засунул руки в карманы и с ироничным выражением лица направился к дверям выхода.
Тем временем, Ефим Юлианович с особым рвением проверял подвал на сухость. Ошалело бегая по углам, передвигая мешки с зёрнами и протирая пол шершавой ладонью он никак не понимал: где чёрт возьми вода? Ни малейшего намёка на влагу и сырость. Устав от безудержных метаний, в его голове промелькнула мысль: «А, может, это ошибка? Может странному на вид инспектору показалось»? А потом Ефим Юлианович вспомнил слова про Питьевую галерею и ещё больше усомнился в словах инспектора. Тогда он сел на ближайший мешок, достал из кармана брюк телефон и набрал номер знакомого из галереи.
– Алло? – ответил голос.
– Алло, Вась? Здорово. Это я, Ефим, – сказал директор.
– Здорово, Ефим. Как дела?
– Нормально, – устало ответил директор.
– А что с твоим голосом?
– Ничего. Копался в подвале. Устал.
– А-а-а… понял.
– Слушай, Вась, спросить тебя хочу.
– Я слушаю.
– К вам из санэпидстанции приходили?
– Да.
– Недавно?
– Да нет. 3 месяца назад.
– И больше не приходили?
– А зачем им ещё приходить? У нас проверка прошла успешно. Следующая через полгода.
– Вот как? А что за случай с сотрудниками был?
– Какой случай?
– Ну как…. У вас произошёл случай: несколько человек мыли ноги минералкой. Разве не так?
По ту сторону телефона воцарилось молчание. Но оно продлилось недолго и знакомый по галерее сказал:
– Ефим, с тобой точно всё в порядке?
– Да. Я говорю серьёзно.
– Ты выпил? Признавайся.
– Нет, нет, нет. Я трезв, как больной на столе у хирурга. Клянусь клиентами своего заведения!
– Ефим, какие люди? Какие ноги? Ничего не понимаю.
– Я тоже. – ошеломлённо сказал директор.
– Где ты такое услышал?
– Один человек сказал.
– Дружище, не в обиду тебе будет сказано, но тебя разыграли. Ей богу, как разыграли.
Тут рука начала ослабевать и под тяжестью телефона опустилась на колено. В трубке доносился голос Василия, а Ефим Юлианович кратко прошептал в стену:
– Точно… Разыграли.
Внутри всё закипело. Кровь приливала к лицу, вены на шее вздулись, глаза покраснели, а голосовые связки с рыком выдали:
– УБЬЮ!
Ефим Юлианович резко помолодел и тигром побежал к лестнице. Оказавшись в коридоре первого этажа, его гневный взгляд заметил в двадцати шагах от кофейни красную спину инспектора. Тот безмятежно шагал по дорожке в сторону парковых ворот. Злость вспыхнула пламенем в груди и мужчина, выбегая на улицу, вырвал со скрежетом позолоченную ручку двери. Ефим Юлианович размахивал ею, как казак шашкой и громко закричал:
– СТОЯТЬ! СТОЯТЬ, СВОЛОЧЬ!
Натан Аристархович обернулся и, увидев лицо разъярённого человека, зайцем обратился в бегство. Бежал так, что каблуки туфель цокали не хуже конских подков. Слух уловил слова преследователя:
– Я ТЕБЕ ПОКАЖУ, ГДЕ ПОДВАЛ ПРОТЕКАЕТ. Я ИЗ ТЕБЯ ВСЮ ДУРЬ ВЫБЬЮ!
Преследователь неожиданно сбавил шаг, оттянул руку и совершил бросок. Позолоченный снаряд пролетел по кривой траектории и почти угодил в голову убегавшего, едва коснувшись мочки правого уха. Убегавшему оставалось наблюдать, как ручка со звоном приземлилась на землю и отлетела в клумбу с пионами.
Впереди у ворот показалась фигура Льва Благоева, сидевшего на скамейке с газетой в руках. Увидев таксиста, Натан крикнул:
– ЛЕВ, ЗАВОДИ МАШИНУ! СКОРЕЕ!
Таксист увидел бегущего к нему Натана, а за ним разъярённого директора кофейни. Он тут же побежал к двери автомобиля, сел за руль и ловким движением пальцев провернул ключ в зажигании. Подбежавший к машине Натан распахнул дверь и влезая всем телом скомандовал:
– ГОНИ!
Колёса завертелись, резина завизжала и жёлтое такси тронулось с места. Быстро набрав скорость, автомобиль подъехал к первому перекрёстку и резким поворотом налево скрылся из виду.
Когда Лев у отдышавшегося Натана спросил о случившемся, то он ответил:
– Плохой из меня инспектор. Надо было журналистом представиться.
– А девушка? – спросил Лев.
– А девушка порядочная, как ты и рассказывал. Жаль, что раньше с ней не познакомился. Её сердце принадлежит другому.
– Ясно. Не судьба.
– Но унывать не стоит. Впереди ещё два неразгаданных сердца, требующих деликатного подхода.
– И куда ехать?
– В Государственный Театр Оперетты. Дам спектакль на открытом воздухе.
И автомобиль двинулся по маршруту.
Часть 3
Три часа дня. Жаркие лучи солнца падали на здание оперетты, объединявшее собой несколько эпох и стилей. Так, глядя со стороны на бежевые стены и высокие окна, подумаешь о какой-нибудь крепости времён французской революции. Рисунки и узоры на фоне красных кирпичей вызывали ассоциации с эпохой Ренессанса. А широкие балконы, чёрные фонари и надпись «Театр» над главным входом твердили о годах Серебряного века.