Столица отозвалась утробным гулом мусоровозов.
Славка прожевал внутри себя все тринадцать дней с бутылками пива, вина, водки и выдаваемого за вискарь самогона. Потом выплюнул и стал следить за тем, как летит вниз одинокая частичка. Она растворилась, то ли в воздухе, то ли в плохом зрении Славки, и тот заметил, как щиплет глаза.
Солнце поднималось из-за крыш многоэтажек, выстроенных по другую сторону шоссе. Славка смотрел на него и думал, что это солнце делает ему инъекцию лидокаина прямо в мозг – головная боль постепенно отступала.
В конце концов, он отправился в ванную, набрал в бутылку из-под пива воды и подошел к кактусу:
– Ну что, пациент, ты скорее жив или мертв?
Глаза у Славки блестели, но с души вроде как свалился камень. Кое-что они все-таки оставили ему, отправившись в лучший из миров.
ПЕРЕСМЕШНИЦА
Кристина была послушным ребенком и хорошо училась. Еще она хорошо готовила, сносно вышивала и даже носила ночную сорочку, слепленную на уроках труда из маминых уговоров и угроз трудовички. Кристине пророчили удачный брак и женили на всех мальчиках, которые были вокруг нее. Не важно, как на самом деле она относилась к ним – Пети, Славы, Миши, Коли и даже Даниилы в глазах Кристининых родственников и друзей семьи становились претендентами на руку и сердце красавицы.
– Я хочу в медицинский поступать, – заявила Кристина, когда пришла золотая пора старшей школы: время репетиторов и родительских нервов.
Мать побежала за валерьянкой, отец капал себе корвалол, старший брат замер с вилкой в руке.
– Кристин, ты че? – осведомился он в своей извечной манере неискушенного пролетария.
– Хочу в медицинский, – решительно повторила девушка.
– Мужик тебе нужен, Кристин, – братюня тяжело вздохнул и продолжил уплетать макароны по-флотски.
Ничего хорошего в тот вечер Кристина не услышала, только вариации на тему короткой реплики. Вот и выходило, что получивший полный трояков аттестат начинающий слесарь выразил общую мысль лучше, чем велеречивые инженер и читающая домохозяйка.
Поступить в медицинский, конечно, Кристине позволили – либеральные взгляды не допускают порки ремнем и ультиматумы подросткам. Только вот лучше бы честно выгнали из дома. Началась совершенно новая жизнь, в которой Кристине нужно было держать ухо востро. Вернувшись домой с занятий она могла обнаружить у себя дома сынишку какого-нибудь отцовского друга или маминой родственницы. Они заходили в дом и выходили из дома, создавая ощущение ритмичного потока.
Дошло до того, что родители подгадывали, когда у Кристины начинаются «эти дни». На трое суток в доме не бывало ни души, а потом все возвращалось на круги своя. Она поняла, что для семьи превратилась в особенно сложный экспонат, который необходимо в хорошем качестве сдать нужному музейному специалисту. Сравнивать себя с товаром на рынке пока еще казалось пошлым.
Шестой курс давался не без труда – куча сил уходила на вечерние «приемы». Кристина, в конце концов, психанула, собрала вещи и ушла жить к подруге. Та давно отпочковалась от родных и теперь едва сводила концы с концами из-за маленькой стипендии и высокой квартплаты. Вдвоем они потянули хозяйство и жизнь временно наладилась.
Шли долгие месяцы, миновала интернатура, потом сама собой подобралась научная работа и, совмещая работу в поликлинике с поиском сведений для своего проекта, Кристина не заметила, как к двадцати восьми годам оказалась младшим преподавателем.
Родня была в ужасе, к отцу и матери ходили толпы сочувствующих, а женихов начали искать с утроенной силой. Все семейные праздники были наводнены желающими познакомиться с Кристиночкой молодыми людьми, либо достаточно инфантильными, чтобы к такому возрасту продолжать слушать родителей, либо достаточно тупыми, чтобы принимать все за чистую монету. Изредка попадались такие же жертвы обстоятельств, какой была сама Кристина – единственное время, которое она могла провести с собственной семьей, непременно сопровождалось «выгодным знакомством».
– Завтра у отца юбилей, – хмуро сообщила она Веронике, снимая макияж у зеркала. Постепенно, как в фильме ужасов, проявлялись на лице синяки под глазами, болезненный цвет кожи, первые морщинки. Кристина понимала, что уже не может хвастаться молодостью, хотя и не переживала на сей счет – к чему?
– Подарок купила? – поинтересовалась Вероника. По крайней мере, она могла поддержать разговор и не лезла к соседке с душещипательными беседами про симпатичных мальчиков и отсутствие у них мозгов удовлетворительного качества. Кристина искренне считала, что бабы и мужики думают друг о друге совершенно одинаковые вещи: либо красивая (красивый), либо умная (умный). Не смешивать! Как со слоеным коктейлем.