========== Регис ==========
Я бежала по кладбищу Мер — Лашез, не чуя под собой ног. Сзади то и дело слышались лёгкие всхлипы или тяжёлые вздохи. Он там, тот монстр, что напал на наш квартал в Боклере, это казалось несомненным. Из всех, многочисленных жителей, мерзкая гадина выбрала именно меня и не могу сказать, что данный факт не вызывал отдаленной благодарности, ведь даже смерть определенно была бы легче, уготованной участи, но умирать отчаянно не хотелось, потому я и бежала, захлебываясь короткими вздохами, среди старых надгробий, непонятно куда и зачем, пока впереди не показался ветхий, полуразрушенный склеп. Внутри кто-то был, и его похоже заинтересовало происходящее снаружи. Скоро из черного пролома вышел мужчина средних лет с копной седых, нечесаных волос. Его лицо пересекала сетка мелких морщин, а взгляд, упершийся в меня с вниманием и настороженностью, светился состраданием.
— Помогите, господин, за мной гонятся. Умоляю! — Я не раздумывая бросилась ему в ноги и вцепилась в полу потертого камзола.
Взгляд незнакомца стал жёстким, почти хищным. Он подал голос и по спине тут же побежали мурашки.
— В склеп, живо! Если хочешь жить, носу не показывай, пока не позову.
Я мгновенно поднялась на ноги и юркнула в черный пролом. Двигаться бесшумно и быстро было не в новинку, эта способность не раз спасала мою весьма потрепанную шкурку раньше. Забившись в самый дальний угол среди пафосных, но давно разоренных гробниц, я крепко зажмурилась и постаралась не прислушиваться, но это было сделать совсем не просто. Снаружи проникали звуки борьбы.
Страшная тварюга, что гналась за мной, сильно напоминала летучую мышь-переростка, метра два вверх и не меньше полутора в ширину. Бестия напала на мужчину — это казалось очевидным, но скоро послышались сдавленные визги, а за ними хрипы. Новый знакомый несомненно отбивался и делал это весьма эффективно. Мне было совсем не интересно, кем он являлся на самом деле, всяко лучше, чем в борделе. Шум снаружи стих, послышались лёгкие, быстрые шаги, которые скоро замерли прямо возле меня.
— Возьмите меня к себе, господин! Я все умею, буду послушной, только позвольте остаться с вами. — Голос слегка дрожал, но тем не менее звучал уверенно, ведь это был мой единственный шанс на спасение.
— Да что ты, милая, с ума сошла что ли? Это тебя бестия напугала? Так я прогнал ее, можешь возвращаться спокойно домой.
— Некуда мне возвращаться, мастер, позвольте остаться с вами. — Звон высокого тона уже не просил, а настаивал, давил.
Мой испуганный взор взметнулся к спасителю, мужчина выглядел рассерженным, но добрые глаза по прежнему струились состраданием, что придавало сил.
— Или убейте лучше. Если не согласитесь помочь, мне не выжить. Нипочём не вернусь в город.
— Смотрю не только от монстра ты убегаешь… — задумчиво протянул он, оттягивая с плеча край грязной рубашки и обнажая грубый, кривой шрам, от ремня для привязи.
— Много монстров вокруг, но не все из них злые.
Я дернула одежду назад, прикрывая рубец. Иллюзий по поводу природы нежданного благодетеля не возникало, передо мной стоял либо некромант, либо ещё кто похуже, но кем бы он ни был, в прозрачном взгляде горело сострадание, чего никогда раньше встречать не приходилось, разве что в детстве, дома, с родителями…
— Но я по прежнему красива, и могу… — старательно заученный для борделя текст, слетал с губ с отвращением.
— Прекрати, — мужчина брезгливо поморщился и даже отступил на шаг, — можешь остаться, пока не найду тебе пристанище, но веди себя тихо.
— Спасибо, господин. Вы меня и не увидите.
— Это уж точно вряд ли. Позволь представиться — Эмиэль Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, — спаситель галантно поклонился, приложив руку к животу. — Знакомые обращаются ко мне просто Регис, а тебя как величать?
Он устало усмехнулся, словно смиряясь с неизбежным, и направился в глубь усыпальницы.
— Лея.
Я поднялась и побрела за ним. В самой середине холодного, мрачного помещения оказалась узкая, хорошо замаскированная дверь, за которой обнаружилось теплое, уютное, удобно обставленное жилище. Стены занимали стеллажи, полные самых разнообразных книг, в очаге варилось что-то невероятно вкусно пахнущее, а неподалёку нашлась небольшая лавка, застеленая мягким, меховым одеялом. На нее и указал хозяин, предлагая располагаться.
Меня ни уговаривать, ни попрекать не пришлось. Ловко передвигаясь бесшумными шагами по гладкому, иногда покрытому циновками полу, я легко занялась домашней работой, аккуратно переставляя вещи, не меняя их прежнего расположения. Мой новый хозяин только хмыкнул, принимая миску с горячей похлебкой из чуть дрожащих рук.
— И как же ты оказалась в борделе Боклера, Лея?
— Меня прежний хозяин продал, когда надоела. — Душевное состояние выдавалось дрожью в пальцах и мелким стуком ложки о маленькую, потертую чашку.
— Прости. Я бестактен, — он уставился на свою еду, немного сконфузившись.
— Не худший вариант, — саркастически усмехнулась я уголками губ.
— Значит так, Лея. Ты — мой гость и ничего мне не должна, если только сама не захочешь помочь. Женщины, в общем понимании этого слова, перестали иметь ценность для меня уже достаточно давно, так что по данному поводу беспокоиться не стоит. Единственное о чем хочу просить: это не читать моих записей без разрешения и выполнять просьбы незамедлительно, не задавая вопросов, поскольку это может сказаться на твоей собственной безопасности.
— Поняла, — дружелюбно кивнула я.
— Сейчас у меня дела. Думаю, что до утра не вернусь, так что нагрей воды, — он указал на пустую лохань в углу, — вымой тело и волосы, потому что твой запах привлекает незваных гостей, а потом сожги одежду в очаге. Я принесу тебе новую.
С этими словами Регис подошёл к столу, заставленному алхимическими приборами и, порывшись, достал откуда-то маленькую баночку. Затем вынул длинную мужскую рубашку из сундука и все вместе протянул мне.
— Пока лучшего нет. Мазь от шрамов сделаю позже, а сейчас обработай все кровоточащие раны этим.
— Чтобы плечи закрывала, — тихо произнесла я, принимая подарки.
— Что?
— Одежда. Чтобы закрытая.
Взор моего спутника потеплел, заискрился неподдельной заботой.
— Такую красоту грех прятать, но как скажешь.
Только он ушел, я сразу принялась за дело: наносила воды и погрела пару вёдер над очагом. Хотя воздух в комнате казался весьма теплым, но стоило опустить ногу в дымящуюся густым паром лохань, как кожу мгновенно покрыли мурашки ощутимого озноба. Едва пальцы коснулись горячей поверхности, как в душу незаметно вползла почти осязаемая тоска в перемешку с чувством всепоглощающего, безграничного одиночества. Погрузившись полностью в воду я взволнованно замерла, тихо, судорожно выдыхая от смутных, на грани неприязни, ощущений ненужности этому огромному, откровенно враждебному миру, которому в общем-то, я не сделала ничего плохого. Холод воздуха старого склепа струился по мокрым плечам ознобом, совершенно не сочетаясь с жаром воды, согревающим кожу, успокаивающим, умиротворяющим. Так наверное чувствует себя брошенный младенец, только что покинувший теплые руки матери и совершенно непонимающий, как жить дальше.
Так же и мне предстояло всему научиться заново.
Встряхнув головой, я отогнала мрачные мысли и стала тщательно скрести темную от постоянного соседства с грязью и грубой тканью, покрытую крупными крапинами шрамов кожу. Потом настала очередь густой, спутанной шевелюры, от воды и мыла постепенно приобретающей яркий, медный блеск. Закончив купание, прежде чем вычесать нестриженные, огненные космы, пришлось вычерпать ведром всю воду и вынести ее на улицу в старый, полузасыпанный колодец.
На горизонте поднималось зарево — горел Боклер, но мне совсем не было его жаль. Сожаления мучали душу лишь потому, что Агнеус Ревель, тот самый, который продал меня утром в бордель, успел уехать из города до заварухи.
Наконец расчесав спутанные волосы, я забралась под меховое одеяло на лавку и заснула, впервые спокойно и крепко, не страшась, что во тьме ко мне подкрадутся, схватят, начнут бить. Теперь меня больше нельзя мучить, я свободна… Кто бы мог подумать, чем кончится длинный, полный отчаяния и безысходности день. Ещё утром мне казалось, что жизни дальше просто не будет, все мои планы сводились только к тому: как бы побыстрее добраться до ножа, прервать этот бесконечный водоворот мучений, побоев и унижений. А теперь… Теплый воздух нагретой очагом комнаты втекал в лёгкие, вызывая почти эйфорию. Свободна.