— Боли хотели? Будет вам боль.
Я решительно подошла к нему и протянула руку, в намерении дотронуться, но он неуловимо повел плечом, ускользая от прикосновения.
— Иди в дом.
— Послушай…
Вампир злобно оскалился и смерил меня алым взглядом, от которого кровь застыла в жилах.
— В дом, я сказал!
На пороге, в клубах серого тумана и белоснежных хлопьев появился Регис.
— Лучше послушайся, дорогая. Я просмотрю за ним.
Понимая, что ничем сейчас не могу помочь этим недальновидным людям, но все же испытывая чувство вины и ответственности за их будущее, я снова попыталась было открыть рот, но тут лысый мужик бросился на Эретайна с ножом, намереваясь заколоть его. Годфрой аккуратно, и фактически мгновенно выставил меня на улицу, крепко сжав плечи, когтистыми ладонями, за тем растворился в бушующей пурге, намереваясь присоединиться к побратиму.
Окна флигеля наполнились тенями, мечущихся бандитов, сполохами света, заслоняемого очага, до слуха доносились крики, стираемые воем непогоды. Плотнее запахнув шаль и стараясь не прислушиваться, я побрела по глубокому снегу к хозяйскому дому. По щекам струились горячие дорожки слез обреченности и разочарования. Да, они были кретинами и конечно хотели мне зла, но силы их даже отдаленно не могли бы сравниться с вампирскими, а на милосердие Детлаффа рассчитывать никак не приходилось. Его ярость не знала границ и мне ничего не удавалось с ней поделать, только беспомощно наблюдать реки крови, в довесок к холоду и одиночеству Воронова Гнезда, так и не ставшего нашим уютным гнёздышком.
Марта встретила на пороге обычным взволнованным щебетом.
— Ох, госпожа, да на вас лица нет! Как только я увидела, как вы уходите с этим бандитом, сразу побежала к мастеру Регису, а его и в подвале-то не было…
Я не слушала компаньонку, стараясь унять внутреннюю дрожь. Чтобы занять ее чем-нибудь пришлось отослать за теплой водой для умывания. Едва чеканный таз, кувшин и чистое полотенце появились на столе в гостинной, как в двери тяжёлой, решительной походкой вошёл злой, сосредоточенный, хмурый хозяин. В его облике больше не было ничего звериного, только руки и плащ чуть поблескивали мелкими черными каплями свернувшейся крови, а взгляд горел разочарованием и непониманием. Он последовательно расстегнул все пряжки, снял верхнюю одежду, затем камзол, поднял рукава рубашки и невозмутимо направился к тазу, чтобы вымыть ладони.
Я заламывала пальцы в волнении, вперемешку со страхом и раздражением.
— Ты убил их всех?
— Только тех, кто пах злобой и похотью.
— Зачем?
Эретайн обернулся, взяв полотенце и сделал пару шагов ко мне, не опуская непонимающего взгляда.
— Они угрожали тебе.
— Это всего лишь люди! Слабые, хилые существа, у которых нет шансов в борьбе с тобой!
Я орала в голос на весь зал, даже не пытаясь скрывать истерики.
— Эти… Существа. Угрожали моей стае, — медленно процедил через сомкнутые зубы вампир. Я видела, как он старается не потерять самообладания, но это совершенно не приносило облегчения.
— Они не знали!
— Чего? — тихо, озлобленно зарычал Детлафф. — Того что я сильнее?! Прекрати, Лея! Защищаешь зверьё!
В дверном проеме появился Эмиэль.
— Милорд и миледи Эретайн, перенесите свою беседу в уединенную обстановку, если не желаете, чтобы за ней наблюдало все поместье.
Регис задумчиво усмехнулся через плечо и, пройдя к тазу, вслед за собратом приступил к мытью рук. Детлафф язвительно хмыкнул, глядя на него исподлобья, а потом вдруг решительно подхватил меня на руки и на развороте растворился в клубах алого дыма, унося нас в свою, запертую изнутри комнату.
За закрытой дверью хозяйской спальни останавливаться или сомневаться уже никому не захотелось. Кровь мгновенно вскипела, меняя направление эмоций на совершенно противоположное. Я поднялась на носочки и приникла к губам супруга горячим, жадным, долгим поцелуем. Он крепко сомкнул тугие объятья углубляя ласки и добавляя им огня неутоленного голода влечения. Тело мгновенно заныло, напрягаясь в нетерпеливом ожидании продолжения. Дыхания не хватало, но лихорадка невыносимого влечения не позволяла заметить этого.
— Этого ты желаешь, моя хрупкая бабочка? — прорычал супруг, едва отрываясь от вспухших губ. — Чтобы пил кровь? Покалечил? Убил?!
Я прижала дрожащие пальцы к суровым губам, умоляя не продолжать разговоров. Оставить их на потом, на завтра… А лучше навсегда позабыть о словах. Алый взор ощутимо вспыхнул нетерпением, поцелуи стекли по ладони к запястью, иллюстрируя подчинение бестии моей воле. Сердце бешено рванулось из груди, с губ сорвался короткий вздох совершенного, полного, блаженного облегчения.
Мои ловкие пальцы быстро справились с мелкими пуговицами его жилета, который полетел с широких плеч на пол не прерывая горячих, откровенных ласк. Детлафф встряхнул в воздухе рукой, позволяя острым, что ножи, когтям чуть выступить за пределы пальцев, а потом полоснул ими по шнуровке корсажа, высвобождая меня из плена тугого платья. Тяжёлый наряд осел широким кругом на пёстром ковре, вслед за ним покинула талию нижняя юбка. Я со стоном стянула его грубую рубашку и прижалась к обнажённому торсу, с восторгом вдыхая чуть терпкий запах разгоряченного страстью тела Первородного.
Подхватив под ягодицы, задирая при этом тонкую ткань нижней сорочки, супруг легко поднял меня на уровень собственного роста, покрывая жадными поцелуями шею, плечи, ключицы, медленно, чувствительно спускаясь губами по тонкой, горячей коже.
Глухо стукнула пряжка ремня и огонь его похоти наполнил мое тело долгожданным напряжением безграничного удовольствия. Прогнув спину и откинув голову назад, я сомкнула ноги на пояснице вампира и громко застонала, вцепляясь в могучие плечи. Детлафф опустил голову к моей полуобнаженной груди и низко зарычал, ритмично прижимая крепкими ладонями мои открытые бедра к своим. Короткие вздохи смешались с рваными движениями его твердого, напряжённого похотью тела. Первородный переступил чуть шире, углубляя рывки, ускоряя ритм, при этом поднимая меня так, словно не чувствовал крепкими, сильными ладонями совсем никакого веса. Напряжение быстро накапливалось в животе, приближая мучительно сладкую разрядку. Я вцеплялась ногтями в широкие плечи возлюбленного, под его тихие, низкие стоны, напоминающие отдаленный грозовой рокот.
Сухие, горячие губы очертили ключицу, заставляя замереть в сладостном предвкушении, и когда судорога чистого экстаза зародилась горячей волной в самом низу живота, острые зубы легко прокусили кожу прямо над пульсирующей, шейной жилкой. Жаркая волна безграничного удовольствия захлестнула с головой, растекаясь по телу мурашками, заставляя мелкие волоски подниматься, добавляя касаниям болезненно острой чувствительности. Мне больше не было стыдно за стоны, совершенно перестало заботить, кто может их услышать, ничего не имело значения в этот миг, только он — Детлафф Ван Дер Эретайн.
Сладкая судорога прокатилась несколькими волнами по телу и спала, оставляя тяжёлую, расслабленную усталость, наполняющую мышцы свинцом, смыкающую веки, путающую мысли.
— Плевать на сантименты, — тихо прорычал Детлафф, едва отрываясь от моей шеи. — Моя. Не отпущу.
Быстрыми, едва уловимыми движениями, вампир разорвал зубами запястье и с силой прижал его к моим губам, не оставляя шанса противиться происходящему. Липкая, остро пахнущая железом кровь Первородного казалось пропитала все тело, расползаясь болезненным жаром по мышцам, путая мысли, сбивая дыхание… останавливая сердце. В затухающем сознании вспыхнула и погасла тревога, в перемешку с отчаянным стремлением противиться его воле.
Зачем?
— Не могу жить с мыслью, что ты умираешь, — хриплый рокот медленно затухал словно отдаляясь, теряясь в болезненном мареве, остро напоминающем предсмертную лихорадку. — Моя хрупкая бабочка…