- Ну, братцы, скажу я вам... - начал он. Но продолжить фразу не сумел не нашел слов. Он взглянул на остальных, и те принялись смеяться - актеры до упаду, а Мерфи довольно сдержанно. Он боялся последствий и жалел, что поддался соблазну.
День шел на убыль, а Мерфи все больше сожалел о содеянном. Министерство экспортной торговли являло собой гнетущий лабиринт коридоров и кабинетов, освещенных лампочками, скрытыми под древними колпаками. После виски во рту был неприятный привкус. На душе скребли кошки. Жизнь без видимой причины вдруг ощетинилась, замаячили какие-то смутные, но угрожающие перспективы. В такие дни Мерфи часто посещала мысль о том, что он становится слишком стар для дурацких шуток и пьянок, и эту мысль он время от времени обсуждал с Кейси. Подобные настроения они называли "происками костлявой". А иногда думали: не лучше было бы жениться, даже при зарплате, которую они получали по их скромным способностям. На его столе лежали письма, от которых тоже только и жди неприятностей. Некая леди Блантон-Гоф развернула кампанию против экспорта лошадей во Францию, где их употребляют в пищу. Она основала комитет под названием "Спасите лошадей". С протестом по поводу экспорта лошадей к министру обратились и профсоюзы, Леди Блалон-Гоф вначале похвалила рабочий класс за проявленный гуманизм. Но, как выяснилось, преждевременно. Профсоюзы вскоре дали понять: они вовсе не против того, чтобы французы ели ирландскую конину. Они просто хотят, чтобы экспортировались не лошади, а мясо в консервных банках, - это позволило бы открыть новые рабочие места на скотобойнях и консервных фабриках. В результате леди Блантон-Гоф схлестнулась с профсоюзами. Работа Мерфи заключалась в следующем: составить первый черновик письма леди Блантон-Гоф, в котором сообщить, что ее протест тщательным образом рассматривается; кроме того, надо было отписать профсоюзам в том смысле, что, учитывая уровень безработицы в стране, министр с большим вниманием отнесется к их предложению. Оба адресата обязательно предадут ответы министерства гласности. Мерфи бился над этой малоприятной проблемой пятый день кряду, как вдруг на его столе загудел зуммер Хемпенстолл вызывал его к себе.
В кабинете в нос ему ударил запах какого-то дезинфицирующего средства: начальник сидел за столом и посасывал таблетки от кашля.
- У меня к вам неофициальный разговор, - начал Хемпенстолл, указывая рукой на свободный стул.
Мерфи жестами дал понять, что любые указания мистера Хемпенстолла он воспримет с живейшим вниманием.
- Это в ваших же интересах и интересах министерства.
- Понимаю, сэр.
- Сегодня в обеденный перерыв я зашел в "Пулбег". Похоже, у меня начинается грипп, и я решил принять меры. Вы, наверное, видели меня?
- Да, теперь вспоминаю, видел.
- Я случайно услышал, что вы упоминали некую нелегальную организацию. Не сомневаюсь, что эта тема просто возникла в ходе разговора...
- Уверяю вас, именно так.
- И все-таки считаю своим долгом напомнить вам, что государственный служащий остается таковым даже в свободное время. Он должен остерегаться разговоров на политические темы. Особенно если в этих разговорах обсуждается деятельность нелегальной армии, выступающей против правительства, которому он служит. Думаю, нет смысла распространяться на эту тему. Говоря все это, я забочусь о вашей карьере. Вы у нас работаете очень давно.
- Двадцать лет.
- Мне казалось, даже больше.
- Позвольте, я объясню. Разговор об ИРА...
- Именно. Не будем ее здесь упоминать.
- Мистер Хемпенстолл, разговор зашел...
- Чудесно, чудесно. Не смею больше отрывать вас от работы.
Мерфи вернулся к своему столу выбитый из колеи и расстроенный. Теперь вообще не было никакой возможности сосредоточиться на конине. Наползал вечер; за потемневшими окнами беззвучно таяли снежинки. После судорожного раздумья он позвонил Кейси - тот, похоже, был в прекрасном настроении - и сказал ему:
- Кретинская была выходка.
- Какая?
- Сам знаешь какая.
- А, это-то. Высший класс.
- По-моему, он осел.
- Кто?
- Сам знаешь кто.
- Зато поразвлеклись на славу.
- Думаешь, он поедет?
- Куда?
- Сам знаешь куда.
- Не удивлюсь.
- Давай встретимся после работы.
- Где всегда?
- Нет. Где-нибудь в другом месте.
- Черт, не могу. У меня свидание.
- Жаль. Ну, ладно. Завтра увидимся. В обед.
- В другом месте?
- Нет. Лучше, где всегда.
- Годится. Кстати, здорово это они придумали.
- Что придумали?
- Назвать тебя Маской.
Мерфи поежился и опустил трубку на рычаг.
Прошло два дня. Ничего не случилось, и Мерфи уже видел всю историю в забавном свете. По всем барам разлетелась новость, что он послал английского журналиста в Сливефаду искать вчерашний день. В трех забегаловках его просили рассказать завсегдатаям, как все было. Рассказ прерывали взрывы хохота. Эти люди были горазды на выдумку, а тут выдумка обернулась реальностью. Человек с фотоаппаратом, вооруженный безобидным ирландским приветствием вместо пароля, отправился в занесенную снегом глушь, чтобы хоть одним глазком глянуть на ИРА. Пошли его Мерфи охотиться на единорога, и то радовались бы меньше. Одни говорили, что журналист поступил как типичный англичанин, это лишний раз доказывает, что англичане начисто лишены воображения. Другие возражали. Наоборот, говорили они, это как раз доказывает, что воображения у них хоть отбавляй. Третьи утверждали, что воображение здесь вообще ни при чем. У англичан есть то, чего всегда не хватало ирландцам, - вера в себя. Ничего подобного, не соглашались четвертые, из этого поступка явствует, что если англичане во что и верят, так это в ирландцев. Когда спрашивали мнение Мерфи, он скромно разводил руками. Дескать, обобщения - штука опасная. В каждом конкретном случае нужно понять, что за человек перед тобой, поучал Мерфи, присмотреться к нему, а уж потом постараться сыграть на его слабостях. Рассуждать об этом, конечно, легко, а вот сделать...