Ну, а чтобы «заработать» эти блага, для начала нужно устроиться туда, где легко можно получить удостоверение розыскника, а именно — к нам. Как все-таки все переменилось не в сторону повышения боеготовности, улучшения качества службы. Я имею в виду лихие девяностые, когда к нам приехали сотрудники МВД из другого региона и сняли со службы и арестовали двух проходимцев. А мы этого и не предполагали, что в наших рядах такие «ценные» кадры имеются. Никакой проверки при отборе на службу. А лично меня и по комсомольской работе, и как производственника, члена цеховой бригады проверяли. По всем показателям и параметрам, как будто в космос готовят. Да, и командиры ежедневно при заступлении на службу, отдавая приказ, всегда напоминали нам, чтобы не допустить нарушения социалистической законности.
Это было раньше, а как дальше стало, мы уже знаем из жизни и фильмов. Вот и у нас появился опер нового времени. На вид он, как и все, ничем не отличается и даже так же пишет ориентировки в свой служебный блокнот на бежавших осужденных и самовольно оставивших часть солдат по разным причинам. И дали мне в смену такого предприимчивого, не по годам смышленого Олега Б. В смене у меня несколько оперов, и первую службу с ним в паре я буду сам, посмотрю, пообщаюсь, что за человек, на что способен.
Вот мы и заступили на службу с вечера до утра в железнодорожный вокзал. Ходим, осматриваем, общаемся, кое у кого я проверил документы. Ну, в общем, рабочая обстановка. Стояла дождливая, пасмурная осень. Темнеть стало раньше. Дошли мы с ним до парка отстоя электричек. Это в каждом вокзале есть такое место. Смотрю, идет вереница иностранцев-гасторбайтеров, человек десять-двенадцать, по направлению к нам.
Появились они группами на вокзале не так давно, и я не очень-то обращал на них внимание. Это не наш контингент, то есть не наши подопечные, которые находятся в розыске. Вот они молча поравнялись с нами, и вдруг мой напарник Олег останавливает первого и командует: «Всем стоять! Уголовный розыск!» А когда эта колонна остановилась и замерла, он скомандовал: «Предъявите ваши документы!» Я внимательно наблюдаю, не мешаю. Что же он хочет, что будет дальше. Мне интересно. А дальше вот что.
В конце этой вереницы находилась женщина-таджичка и как замыкающая и старшая группы направилась к нам. Красивая, на вид лет тридцати пяти. Олег сделал несколько шагов к ней навстречу, чтобы я остался за его спиной, не слышал диалога между ними. Это я потом понял, что такой ход по его сценарию, чтобы как можно меньше свидетелей. А зачем они? Я стою, не мешаю, наблюдаю. Вот вижу, документы она не предъявила, но что-то говорит. Скорее всего, просит договориться, а значит, будет чем-то платить. Вижу, Олег не торопясь полез в карман, достает маленький калькулятор. Пальчиком чик-чик по клавишам и без слов повернул табло к глазам этой дамы. Она сразу поняла, не спорила, а позвала свою команду к себе в круг и объявила им, что нужно платить деньги и сколько с каждого причитается. Дама эта, видимо, была в роли и переводчика, и проводника. Партии этих духов она переправляла до места их поселения и востребования. Я так понял, что сумма, запрошенная Олегом, оказалась немаленькая, потому что набрали откупиться не в одну минуту, а собирали дольше. А кто-то у кого-то и занимал. Рассчитались и быстро исчезли с глаз, свернув куда-то за вагоны, словно призраки.
А Олег с улыбкой подошел, мне протягивает сотку, мол, пивка купи себе. И тут у меня весь интерес к этому человеку прошел в один миг, и я понял, что мне с ним не по пути. Он уже увяз, и нам придется расстаться. «Какое пиво! О чем ты, оставь себе!» — ответил я на протянутую купюру. Ему запрещать этим заниматься я не буду, все одно он меня не послушает. Ведь он сюда за этим и пришел. И доверять я ему не могу. Вместо поставленной командиром задачи он будет заниматься вот этим криминалом, а это уже не работа, а сплошная нервотрепка. Человек он взрослый, и что такое хорошо и что такое плохо знать уже должен. Не маленький, знает, на что идет.
Конечно, из моей смены его убрали, но он уже успел заразить этим промыслом кое-кого. Но у нас это не укрепилось, так как больше оперов честных и семейных. Срочно избавиться от такого промысловика, пока его не закрыли, а нас не поувольняли как сообщников. Это я шучу Но все-таки Олег, прощай — хочется сказать — мы в такие игры не играем. Мы — это старослужащие этого подразделения, и позорить его не нужно, не дадим. Девяностые годы прошли как дурной сон, и порядок будет наведен везде. Так должно быть.