Все еще лежу у себя в номере, анализируя свои действия зачем-то, видимо, соскучился, достаю из белокожанной оперативной кобуры своего стального друга «Макара-7769», вынимаю обойму и разглядываю девятимиллиметровые, так называемые «по фене» «маслятами», такие ровненькие и аккуратненькие, без изъяна, что залюбуешься, а предназначены они совсем не для радости, а для боли и смерти. Подержал в руках дружка своего, почувствовал силу и уверенность, но лучше бы обойтись без этой дружеской помощи, не слышать его отрывистого злого голоса. И это тоже во многом будет зависеть от меня. Время идет быстро, и сидеть бездействовать некогда. Моя интуиция мне подсказывает, что нужно встретиться с отцом Андрея, Николаем Васильевичем, и крепко с ним поговорить. Если, как говорят, он «мужик», то скажет, что мне надо, а если нет, ведь на кону стоит сын. Вот в этом-то все и дело.
Резко встаю и лечу к Иванычу в его участковую резиденцию. Павел Иванович подумал и, не торопясь, поделился: «дежурили в добровольной народной дружине не один раз. Знаю его, бывший флотский, толковый, уважают его на заводе. Если что знает, то не утаит — не такой он человек. Правильный мужик и даже сына не будет укрывать, если тот напакостил сам. Узнаю по телефону, как дежурит Николай Васильевич, и надо же, снова попадаю в «яблочко»: сегодня с вечера на проходной. Вот это то, что мне нужно, самое удобное место и время для нашей беседы. Обдумываю предстоящую встречу и понимаю, что многое будет зависеть от расположения и настроения отца беглеца, но и от меня немало.
А вот и наступает летний вечер. Погода теплая, сухая, и я по самой центральной улице добираюсь до проходной. На улице пусто, только свет загорается то там, то здесь и дома как-то покрашены однообразно в яркие и темные зеленые краски, как будто другого цвета на свете не существует. А ведь это цвет выпускаемых велосипедов. Теперь понятно, отчего все зеленое, все приятнее и веселей, чем серое и черное. Открыл мне сам Николай Васильевич. На вид он был среднего роста и телосложения, коренастый, круглолицый, с седыми висками и строгим взглядом мужчина. Ну, думаю, нелегко мне придется. Я объяснил, кто я и зачем здесь, а он, в свою очередь, не удивился и тоже представился. Дежурка представляла небольшое помещение: несколько стульев и табуреток, столик, топчан и небольшой холодильник. Васильевич предложил присесть, угостил чаем и когда наливал дюралевую кружку, то на кисти руки я заметил наколку «Якорь», как у многих служивших в те годы на флоте. «Флотский!» — про себя обрадовался я. «На каком флоте, Николай Васильевич, служил?» — спрашиваю. «На Тихом, во Владике стояли», — отвечает. «И я служил там же, в бухте «Золотой Рог» стояли, только по годам расходимся». И тут начались воспоминания, прямо хоть за бутылкой в лавку иди. Приятно было обоим вспомнить свою молодость, службу на корабле, природу приморья, море.
После этого воспоминания прошлого наша беседа стала проще и доверительнее. Оказывается, Васильевич после срочной службы учился в областном центре в машиностроительном техникуме и затем работал всю трудовую жизнь здесь на заводе и технологом, и мастером. Поздно женился, поэтому дочка только в этом году заканчивает школу, а сейчас, когда завод больше простаивает и полупустые цеха, то на душе муторно. Вся жизнь этому заводу отдана, и все впустую. Да, я его понимаю, но жить-то дальше надо, хотя бы ради детей, ведь все еще можно поправить. Так проговорили мы почти до утра, многое вспомнили и обсудили. Андрея своего он, конечно, жалеет, в кого он такой безбашенный вырос: сначала сделает, а потом думает. «Мой Андрей не виновен, друг его Олег был на тракторе за рулем!» — заявил мне Николай Васильевич. «Олег рулил и въехал в столб, а когда трактор встал, то сразу выпрыгнул из кабины на землю. А люди, что подошли, и подбежавший хозяин — тракторист, в кабине застали уже одного Андрея, что и засвидетельствовали в протоколе следователя. Так Андрей оказался за рулем». И Васильевич даже рассказал о дружбе Олега с Андреем.
«Дружили они, как себя помнят, с детского садика, потом школа, армия. Доверяли один другому и секреты, и тайны, а разногласия или ссоры, то, по-моему, не случалось. Оба служили в армии, хотя и не вместе, но писали и поддерживали друг друга до дембеля каждого. Вместе и работали после службы. И вот Олег первый из них решил жениться, обзавестись семьей, но это «бесшабашное» катание на тракторе ломало ему все планы и дальнейшую жизнь, а Андрей тоже знал о ближайшей свадьбе Олега и его девушки Тани, поэтому на суде он ничего не отрицал, в том числе, что и «был за рулем». И Олег понял, что друг ради его счастья с Татьяной все взял на себя и что он невольно подставил Андрея. После суда он запил, и Таня ушла от него. А Андрей после года незаслуженной отсидки, зная о дальнейшей неудачной судьбе друга, ждал возможности побега, что и произошло. Вот такая у друзей получилась закрученная история. Об этом я сам недавно узнал. Никого не выгораживаю, но выходит, что мой сын без вины сидел целый год и еще совершил побег, а это преступление. Как теперь это исправить? Можно ли теперь хоть что-нибудь сделать?» — закончил с горечью в голосе свою исповедь Николай Васильевич. «Ну, если Андрей при побеге никого жизни не лишил и никаких повреждений здоровья никому не причинил, то это уже хорошо», — вымолвил я. «Нет, нет, здесь все нормально, без последствий, он мне сам об этом сказал». Значит, они недавно встречались. Вот он этот полезный мне человек, которого я искал. И как хорошо, что им оказался родной отец. И я к нему обращаюсь: «Николай Васильевич! Давай вместе подумаем, что можно в дальнейшем сделать для вашего сына с наименьшими потерями». Он подумал и сказал: «Всю жизнь скрываться не будешь и лучше сейчас во всем разобраться, пережить эти неприятности и спокойно налаживать дальнейшую жизнь сына».