— Посмотри, как они двигаются, — задумчиво проговорила Ацарши.
Н’йирра хмыкнул.
— Я всё ещё воинский наставник, женщина. Как они двигаются, я учуял ещё до того, как их увидел.
— Да, да, — раздражённо отозвалась Ацарши. — Но я смотрю по-другому. Смотри по-другому, Н’йирра. Найди ответ: почему они так плохо двигаются? Почему именно?
На экране Л’йарса взбирался на дерево, удерживая свой вес только на когтях рук и ног. Мальчишки глядели на него снизу, глаза их были широко распахнуты, лица выражали чуть ли не суеверный ужас. Наконец тот, что посмелее, отчаянно пригнул голову и прыгнул… Н’йирра зашипел, увидев этот прыжок. Очень плохой прыжок. Неграмотный. Сейчас этот… как его, М’рхайра? Сейчас он сорвёт себе коготь или два.
«Но почему именно?» — так спросила Ацарши. Морщась, Н’йирра стал приглядываться.
До сих пор он полагал, что причины просты: недокорм в детстве, избыток консервированной пищи, плодов и злаков. Питаясь подобной дрянью, дети выживали, но росли мелкими и хилыми, старались избегать драк и ничем не интересовались. Люди должны пить кровь и есть живое мясо… Но чем дольше смотрел Н’йирра, тем ясней понимал, что Ацарши права и дело не в этом. Да, мальчишки были мельче людей Тираи. Однако их грудные клетки сформировались достаточно широкими для их роста, а движения не стали вялыми, как то случается от неправильного питания. Они были не хилыми и не слабыми, а именно что неуклюжими, причём не из-за болезни или сковывающей робости, а из-за чего-то ещё… И это выглядело действительно странным.
— Да они же сидеть не умеют, — бросила Ацарши с досадой.
Н’йирра подтвердил её наблюдение, глухо зарычав.
В лучшем случае нелепость, в худшем — аномалия. Как ни силился Н’йирра, он не мог представить себе условий, сформировавших её. Истинно, это была сфера компетенции биолога, а не наставника воинов… Он нахмурился. Что случилось? Как это случилось?
Все нормальные люди прыгают из прыжкового упора. Поэтому он так и называется. Ещё в прыжковом упоре нормальные люди сидят. Это естественное, анатомически правильное, наиболее удобное положение тела. Тело принимает его само. Изредка Н’йирре доводилось переучивать неправильно сидящих детей, но причины дефектов всегда были серьёзными — плохо залеченные разрывы связок, забытые трещины в костях. Глупые мальчишки калечили друг друга в мелких драках и геройски пренебрегали болью. Лечить последствия приходилось долго, сложно и подчас — по-настоящему болезненно.
С этими двумя было иначе. Судя по движениям их тел, они никогда не получали значительных травм. Но, тем не менее, пластика их не выглядела естественной.
— Они боятся сами себя, — сквозь зубы проговорила Ацарши, — стыдятся сами себя. Боятся рычать, оскаливать клыки, выпускать когти. Боятся кусать и когтить. Как будто в детстве их наказывали каждый раз, когда они пытались охотиться. Это не врождённая слабость, Н’йирра, это слабость выученная.
— И кто же был её наставником? — произнёс Н’йирра едва слышно.
Ацарши не ответила. Спустя несколько вздохов она сказала:
— Мы не обо всём расспросили их, а они не обо всём рассказали. Сейчас будем смотреть дальше. Так мы сможем точнее задавать вопросы.
Длинными прыжками Л’йарса нёсся по ветвям деревьев. Это было его излюбленное развлечение, и в густых кронах он ориентировался с поразительной уверенностью. Конечно, гости скоро отстали. Тогда Л’йарса начал сдерживаться. Он петлял по веткам, кувыркался, прижимал одну руку к груди и порой даже прыгал спиной вперёд. Но юноши, одуревшие от напряжения, всё равно едва поспевали за ним. Наконец Л’йарса нашёл то, что искал.
— Эй, — окликнул он весело, — тут гнездо лесных летяг! У них сладкое мясо. Сейчас я выгоню их на вас.
Молодые люди не ответили ему. Взгляд камеры скользнул по их лицам — ошеломлённым, с вытаращенными глазами и напряжёнными ушами. Н’йирра усмехнулся. На воздушной прогулке Л’йарса мог загнать кого угодно, не то что этих неловких мальчишек. Легко, точно невесомый, он выпрыгнул вверх с упругой ветви и перенёсся через всю крону. Рванувшись назад, он напугал летяг, и те с отчаянными криками кинулись врассыпную. Нийрра знал, как остро пахнут летяги страхом и сладким мясом. Они могли улететь от наземных хищников и спрятаться в листве от летучих, но перед теми, кто прыгал по веткам, были почти беззащитны. И, как и рассчитывал Л’йарса, природные инстинкты гостей взяли верх над их странным воспитанием. Визжащие летяги задевали лапами их руки и волосы. Удержаться было попросту невозможно. Молчаливый юноша («Р’йенра», — вспомнил Н’йирра) стремительно изогнулся вбок и сомкнул клыки на тельце мелкой рыжей зверюшки.