Я не собиралась сдерживаться. Я не собиралась позволять этим ублюдкам запугивать меня, укладывать на землю или приказывать замолчать. Больше нет.
То, что я сделала дальше, было чистым безумием. Я потянулась к ботинку и вытащила клинок, который хранила там. Этот поступок нельзя было отменить. Невозможно было вернуть все назад. Я наставила оружие на стража Бессмертной королевы. Короче говоря, я была мертва. Просто мое тело еще не знало об этом.
— Так-так. У нас здесь вздорная штучка, парни, — прорычал страж справа.
— Ну что ж, проучим ее, — усмехнулся тот, что шел посередине.
Я сосредоточилась на том, кто был слева. Молчаливом. Том, кто двигался как хищник. В его глазах была смерть. Именно о нем я должна была беспокоиться в первую очередь.
Он позволил болтливому стражу напасть первым. Я увернулась от его удара, используя короткий конец своего кинжала, чтобы отбить его меч, когда он дико замахнулся на меня. Тот, что был посередине, выругался и бросился вперед, пытаясь вонзить свой меч мне в грудь, но я отступила в сторону, избежав его атаки. Таким образом, я оказалась прямо перед молчаливым стражем, что, скорее всего, и было его планом с самого начала.
Он подмигнул мне поверх своей маски. А потом бросился на меня.
Повстанцы, которым помогала моя мать перед смертью, не просто прятались на нашем чердаке. Они тренировали меня. Научили меня воровать. Выживать. Сражаться.
И теперь я сражалась так, словно ярость самого ада обрела плоть.
Он обрушивал на меня удары своего меча, рассчитанные и взвешенные. Каждое его движение было вопросом, на который у меня был ответ. Я наблюдала, как нарастает его раздражение, когда я в четвертый раз отразила его удар, используя только свой короткий кинжал.
Средний страж, самый низкорослый из них, бросился на меня с яростным ревом. Я отпрыгнула назад, легко удержавшись на ногах, временно покинув пределы досягаемости опытного воина, чтобы успеть развернуться и стремительно обрушить свой кинжал на нападавшего. Угол удара был неудобным, но я отрабатывала его больше раз, чем могла сосчитать. Именно под таким углом нужно было опускать клинок, чтобы проникнуть в узкое отверстие в доспехах стража. Тонкий зазор между щитком и шейной скобой, где острый металл мог попасть в яремную вену. Мне никогда раньше не приходилось использовать этот маневр в реальной жизни. Я сделала это, не задумываясь. Я даже не остановилась, чтобы посмотреть на дугу ярко-красной артериальной крови, вырвавшейся из шеи стража, когда он упал на колени, схватившись за горло.
Никакого чувства вины.
Никакого милосердия.
Никакого промедления.
Я выхватила меч стража и оставила его умирать на песке.
Молчаливый страж прищурился, глядя на меня, словно оценивая ситуацию. Другой оказался не так умен. Он зарычал от гнева и бросился на меня, срывая маску и оскалив зубы.
— Тупая сука! Ты заплатишь… — Я развернулась, отступила назад и подняла меч. Он был тяжелее, чем деревянные мечи, с которыми я тренировалась, но длина была такая же. Я точно знала, где заостренный кончик стали коснется его кожи — чуть ниже правого запястья. Я идеально рассчитала время. Одним движением меча я нанесла удар, и рука стража, все еще сжимавшая меч, с глухим стуком упала на песок.
— Моя рука! Она отрубила мне руку!
— В следующий раз я сделаю это с твоей чертовой башкой, — прорычала я.
Ярость залила мое зрение красным.
Они убили мою мать.
Моих друзей.
Всю семью Элроя.
Из-за них погибли тысячи людей, а теперь они угрожают Хейдену. Вся сдерживаемая ярость, копившаяся в моей груди, вырвалась наружу неудержимым потоком. Я бросилась к стражу с кинжалом в одной руке и мечом в другой, готовая покончить с его жалким существованием… но вместо этого столкнулась лицом к лицу с третьим из них.
И снова он ничего не сказал. Однако в его глазах мелькнула искра веселья. Он медленно покачал головой, и смысл этого был ясен как день. Если ты собираешься сражаться с кем-то из нас, то только со мной.
Воздух наполнился звуком бьющейся стали. Он двигался как вихрь, его движения были гибкими и грациозными. Каждый раз, когда его клинок приближался к моей голове, я ожидала, что мир погаснет. Но почему-то этого не происходило. Каким-то образом мне удавалось вовремя поднять меч. Каким-то образом я удерживалась на ногах.
И как раз в тот момент, когда он начал чувствовать себя комфортно, когда этот хищник решил, что наконец-то выяснил мои способности как бойца… я перестала сдерживаться.