Удивительно, но первым вперед вышел Кэррион, держа в руке Саймона.
— Мы можем считать Фишера высокомерным ослом, но мы не позволим тебе просто так убить его. — Его тон был уверенным и беззаботным, но я видела, как дрожала его рука, когда он направил острие меча в голову Беликона. — Особенно мы не позволим убить его ублюдку, который отдал собственную дочь на растерзание и пытки гребаному вампиру.
— Что он делает? — Мысленно воскликнул Фишер. — Он собирается покончить с собой?
— Я не имею ни малейшего понятия. Но ему определенно стоит остановиться.
Беликон стиснул зубы, его глаза были полны пренебрежения.
— Каждой ловушке нужна приманка, — ответил он. — В любом случае Эверлейн была рождена, чтобы служить моей короне. Если я сочту нужным, чтобы она умерла, помогая моему делу, то она умрет, черт возьми.
— Она не умрет. Пока мы говорим, ее кровь очищается от яда Малкольма. Скоро вампирская зараза исчезнет из нее, и он больше не сможет ее контролировать.
— Кэррион, остановись! — зашипела я. Удар, который Харрон нанес ему по затылку, должно быть, оказался нешуточным. С того места, где я стояла, казалось, что он сошел с ума.
— Да, Кэррион. Остановись, — сказал Малкольм. — Ты не понимаешь, кого оскорбляешь. — Игривый огонек в его глазах погас. Он спустился с горы монет, как будто его нес какой-то невидимый ветер. Я никогда не видела ничего подобного. Мы все были в полном дерьме.
— Саэрис? Послушай меня. Эти монеты — фальшивые, — сказал Фишер. — Должны быть. Настоящая монета, которую Беликон использовал для заключения сделки, была сделана из серебра. Она обожгла руку Малкольма, когда он ее поймал. Он даже не смог бы стоять на таком количестве серебряных монет, чтобы они не повлияли на него.
Я смотрела, как ботинки Малкольма соприкасаются с ковром из монет. Он шел к Кэрриону с самодовольной ухмылкой на лице, он определенно не испытывал никакой боли. На самом деле, он слегка вздрогнул, лишь когда приблизился к мечу Кэрриона.
— Хорошо. И что это значит?
— В той монете также должны были быть следы ртути. Жители этого города верили, что ртуть приносит удачу. Они думали, что она обеспечит им благословение богов. Есть ли в этих монетах ртуть?
Я напряглась, осознание медленно приходило ко мне. Я начала понимать, что он хочет мне сказать.
— Нет. В них нет ртути, — сказала я ему. — Я даже не думаю, что они сделаны из металла. Возможно, это… иллюзия? Магия?
— Хорошо. Тогда ты понимаешь, что тебе нужно делать?
Малкольм зашипел как змея, отталкивая меч Кэрриона. Он наклонился к вору, обнажив клыки.
— Что ты собираешься сделать, чтобы остановить нас? Мы бессмертны. Мы — боги. А ты всего лишь человек с трясущимися руками. Что помешает мне перегрызть тебе глотку прямо на этом месте?
— Саэрис! — Голос Фишера прозвучал настойчиво.
— Да, — ответила я. — Я знаю, что должна сделать.
Глаза Кэрриона на секунду встретились с моими. В них было множество невысказанных слов. Затем он опустил Саймона и полностью сосредоточился на Малкольме:
— Наверное, ничего. Давай, Пиявка. Укуси меня и посмотрим, к чему это приведет.
— Кэррион, нет! — Шок, который я испытала от его слов, был резким, как пощечина.
Малкольм пронесся вокруг Кэрриона, лицо его исказилось от голода. Его губы раздвинулись, обнажив узкие, длинные клыки. И не только клыки. Все его зубы были острыми. Кэррион даже не поднял руку, чтобы остановить Малкольма. Откинув голову назад, он вызывающе смотрел на вампира, когда Малкольм резко подался вперед и вонзил зубы ему в горло.
— Боги! Мы должны… должны что-то сделать! — закричала я.
Руки Фишера сомкнулись вокруг меня. Лоррета тоже. Мужчины крепко держали меня, их лица были суровыми. И все это время король вампиров пил кровь.
Этого не могло быть. Кэрриона осушали прямо на наших глазах, а мы ничего не делали. Ничего!