Она внезапно развернулась, развела руки в стороны и сухо рассмеялась, обводя жестом зал вокруг себя.
— Именно поэтому мы и встретились здесь. Я должна была сама убедиться, что все осталось нетронутым. Изгнанные феи не могут вернуться, пока здесь все остается по-прежнему. Я знала, что ничего не изменилось, но у меня есть неприятная привычка позволять паранойе брать верх над собой.
Она стала серьезной. Прелестное юное создание в шикарном платье, испорченная и чрезмерно избалованная, но за ее ярко-голубыми глазами таилось что-то древнее и злобное.
— Мне следовало бы уже знать, что не стоит потакать этому сброду, Харрон. — Она обращалась к капитану, но ее глаза сверлили меня.
— Действительно сброду, Ваше Величество, — сухо ответил Харрон. — Однако долг королевы — защищать свой народ. Это правильно, что вы расследуете угрозы в адрес Зилварена.
Подлизывающийся, льстивый, подобострастный подхалим. Харрона, которого я встретила на улицах Третьего округа, нигде не было видно, как и того мужчины, который вытащил меня из подземелья, брыкающуюся и кричащую. Эта версия капитана была кроткой и смиренной. Он боялся ее по непонятным мне причинам.
На Мадру, похоже, его лесть тоже не произвела особого впечатления. Уголки ее губ дрогнули, чуть приподнявшись.
— Разберись с ней, Харрон. Когда закончишь, отправляйся туда, где ты ее нашел, и уничтожь остальных.
Остальных?
Она не имела в виду…
Меня захлестнула волна паники.
— Нет. Мой брат… Я же говорила вам. Он не имеет никакого отношения к перчатке. Я клянусь…
Лицо королевы было пустым, она протянула руку и провела указательным пальцем по моей щеке. Я была вся мокрая от пота. Воздух пропитался моим страхом, но женщина, стоявшая передо мной, была совершенно невосприимчива. На ее коже, безупречной и очень бледной, не было ни капли пота.
— Ты крыса, — просто сказала она. — Крысы — это вечное проклятие города, это правда. Ты можешь убить одну, но будет уже слишком поздно. Прежде чем попасть к тебе, она создаст еще десять. Еще десять уродливых, жирных крыс, грызущих зерно, которое им не принадлежит, и ворующих воду, которую они не имеют права пить. Единственный способ справиться с крысиным гнездом — найти его и уничтожить обитателей. Даже если в Серебряном городе нет фей, кто-то обучил тебя. Кто-то показал тебе, как ранить и убивать моих людей. Неужели ты думаешь, что я оставлю зарождающийся бунт разрастаться? О нет. — Она оскалила зубы и вцепилась пальцами мне в челюсть, ее ногти вдруг стали слишком острыми и длинными, впиваясь в кожу.
— Ты взяла кое-что мое, девочка, а я не из тех, кто поощряет воровство. Поэтому я заберу у тебя все. Сначала твою жизнь. Затем я превращу в столб дыма тех, кто тебе дорог, а когда их не станет, я сровняю Третий округ с землей. Следующие сто лет любой, кто будет настолько глуп, чтобы подумать о краже у меня, будет вспоминать тот черный день, когда Саэрис Фейн оскорбила корону Зилварена и сто тысяч человек поплатились за это.
ГЛАВА 5.
ЕРЕТИК
Из-за меня на костер отправится целый округ. Сто тысяч человек превратятся в пепел и кости. Она не шутила. Элрой рассказывал мне, как однажды они забивали коров. Они били их в лоб острым болтом, заставая врасплох. Вот так и мое чувство вины настигло меня после обещания королевы — ни с того ни с сего. Прямо между глаз.
Королева Мадра развернулась, ее платье зашуршало, меняя цвет, словно радужные разводы на поверхности масла, и направилась прочь по огромному залу, ее ноги ступали бесшумно.
— Заставь ее петь, Харрон. Я хочу услышать ее крики, разносящиеся эхом от подземелий до башен. Слишком давно мы не слышали ничего приятного.
Больная. Извращенка. Вот кем она была. Прекрасное лицо Мадры обманывало многих, но за маской, которую она носила, скрывалась темная, уродливая бездна. Я видела ее. Чувствовала в ее словах. Бесчисленные ужасы, которые эта женщина приказывала совершить своим сладким, мелодичным голосом…
Глаза Харрона остекленели, когда он потянулся за мечом. Звук, с которым клинок заскрежетал по ножнам, наполнил воздух, когда он вытащил оружие. Он не испытывал угрызений совести. Никакого сожаления. Какое бы сочувствие не проснулось в нем, когда он тащил меня сюда из камеры, оно исчезло, сменившись… ничем.
Когда он схватил меня, он сделал это быстро и бесшумно.