Прежде чем попасть в гвардию королевы Мадры, новобранцы проходили серьезную подготовку. Тех, кого отбирали на изнурительную восемнадцатимесячную программу, неоднократно топили в воде до полусмерти и выбивали из них дух с помощью всех систем боевых искусств, записанных в пыльных библиотеках города. К моменту выпуска они могли терпеть невообразимую боль и овладевали своим оружием настолько, что были непобедимы в бою. Они были машинами. В казарме, на тренировочной площадке, я не продержалась бы и четырех секунд против полностью обученного стража. Гордость королевы Мадры требовала, чтобы ее войско было лучшим из лучших. Но гордость Мадры была весьма ненасытной. Ее люди должны были не только быть лучшими. Они должны были выглядеть лучше всех, а доспехи стража — вещь не из легких. Да, на тренировочной площадке тот засранец, что поймал меня на краже железа, быстро бы меня одолел. Но мы были не на тренировочной площадке. Мы были в Обители, наступал час расплаты, а этот бедный ублюдок был закован во все эти церемониальные доспехи, как праздничная индейка.
Он не мог бежать, обвешанный всем этим металлом.
Даже трусцой.
И уж точно не мог, черт возьми, карабкаться.
Я бросилась к восточной стене, передвигая руками и ногами так быстро, как только позволяло мое избитое тело. Взмыв в воздух, я сильно ударилась о крошащийся песчаник, и от столкновения кислород вырвался из моих легких.
— Ой, ой, ой. — Ощущение было такое, будто Элрой достал из кузницы молоток и с размаху ударил меня им прямо в солнечное сплетение. Я боялась даже подумать о синяках, с которыми проснусь утром — если, конечно, проснусь. Времени не было. Я просунула пальцы в узкую щель между тяжелыми блоками песчаника, оскалила зубы и подтянулась. Ноги метались в поисках опоры. Нашли ее. Но моя правая рука…
Проклятая богами перчатка.
Такая ужасная конструкция.
Золото звякнуло, металл срезонировал песней сирены, когда я ударила им о стену, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы подняться. Моих пальцев — созданных для того, чтобы вскрывать замки, открывать окна, ерошить густые волосы Хейдена — было недостаточно, если я не могла согнуть запястье. А я не могла.
Черт.
Если я хотела жить, то больше ничего не оставалось. Придется бросить перчатку. Но это была абсурдная мысль. Перчатка весила не меньше четырех фунтов. Четыре фунта металла. Я не могла просто отказаться от нее. Эта перчатка была не только куском украденных доспехов. Это было образование моего брата. Еда на три года вперед. Билеты из Зилварена на юг, туда, где ветры расплаты, овевающие сухие холмы, были на двадцать градусов холоднее, чем здесь, в Серебряном городе. У нас останется достаточно денег, чтобы купить небольшой дом, если мы захотим. Ничего особенного. Просто что-то, защищающее от непогоды. Что-то, что я смогу оставить Хейдену, когда, а не если, стражи, наконец, настигнут меня.
Нет, отказ от перчатки стоил бы мне чего-то гораздо более ценного, чем моя жизнь, он стоил бы мне надежды, а я не была готова от нее отказаться. Сначала я бы сама оторвала себе руку.
Поэтому я двинулась вперед.
— Не будь смешной, девочка! — кричал страж. — Ты упадешь, не доберешься и до середины!
Если страж вернется в казарму без перчатки, это повлечет за собой последствия. Я понятия не имела, что именно произойдет, но это точно не будет приятным. Они могут отрубить этому засранцу руки и закопать его по шею в песок, чтобы он сгорел под жаром расплаты, но меня это не волновало. Мне нужно было домой.
Боль пронзила кончики пальцев, поднялась вверх по руке, словно по бикфордову шнуру, и запылала в плече, когда я подтянулась, отталкиваясь ногами, и прыгнула на стену. Я нацелилась на участок стены, который выглядел старым, но прочным. Или настолько прочным, насколько я могла надеяться. Если предоставить достаточно времени, ветер сожрет все в этом городе, а он точил свои зубы о Зилварен уже тысячи лет. Песчаник был обманчив. Городские постройки и стены выглядели прочными, но это было далеко не так. Как известно, в прошлом один сильный удар мог обрушить целое здание. Не то чтобы я была слишком тяжелой, но это не имело значения. Я рисковала жизнью и конечностями, врезаясь в каменную кладку.
Мой желудок опустился, пока я летела по воздуху… а затем сжался, когда я ударилась о стену. Адреналин хлынул в мою кровь, и одновременно произошли три чуда.