Только щедрый аванс, который выплатил ему наниматель, заставил Бронта согласиться на это ничтожное задание. Аванс и еще слава некроманта, какой было овеяно имя его работодателя. Сам старейшина Кадастер подошел к нему в порту Каркман-Ра, он оказался сгорбленным и седовласым, с густыми косматыми бровями, с жиденькой бородкой клинышком, которая заканчивалась длинным тонким хвостиком. На старике был кожаный балахон, потертый и прожженный во многих местах. Его можно было бы принять за обычного торговца, если бы не отстраненная безмятежность во взгляде и имя. Имя старейшины Кадастера произносили на островах Эфезиона шепотом, и Бронт при знакомстве постучал костяшками пальцев по лбу — северный жест, выражающий почтение.
Маг повел Бронта в таверну и усадил для беседы за столик в углу, спросил, что предпочитает воин, и непринужденно сделал заказ. Но хотя и тронутый любезностью чародея, Бронт встревожился, когда Кадастер изложил суть своего поручения.
— Но видишь ли, господин, — сказал Бронт, — я совершенно не разбираюсь в малярах… Как же я смогу выбрать хорошего мастера?
— Это не имеет значения. На самом деле случайность выбора сама по себе входит в условие. Требуется, чтобы связь между вами установилась сама собой. Просто поищи, и когда найдешь, тебе не придется звать меня. Я тут же окажусь рядом.
Услышав последнее обещание, Бронт ощутил, как по спине прошла едва уловимая дрожь.
Вот потому-то сейчас северный воин и поднимался к вершине Геликса, смущенный местной роскошью и разговорами маляров. Он уже прошел мимо нескольких десятков представителей этой профессии, мельком увидел плоды их трудов за открытыми дверьми или за лесами на фасадах домов. И хотя Бронт знал, что выбор должен быть случайным, это ему не помогало. Даже наоборот. Как же он поймет, что сделал правильный случайный выбор в таком важном деле?
Основой ремесла Бронта являлась привычка исполнять то, что исполнять необходимо. Парировать удар, нанести удар — так, шаг за шагом, ведется битва не на жизнь, а на смерть, в том нет никакой двусмысленности. И как же, основываясь на таком опыте, он должен выбрать подходящего пачкуна стен? Все они одинаковые: плебеи, клоуны, заляпанные неизбежными в их деле цветными кляксами…
Слева от воина сейчас растянулась широкая, похожая на паутину конструкция из железных штырей и досок, достигающая восьми этажей в высоту. Между ярусами лесов проглядывали семь ярко раскрашенных этажей и окон, а на последнем, восьмом работа шла полным ходом. Бронт взглянул на человека, который трудился наверху в поте лица, — слишком унизительно карабкаться туда, чтобы этот презренный…
Пока воин неспешно разглядывал леса, он заметил какой-то намек на движение в небе. Нет… с неба. И летит прямо на него! Бронт шагнул в сторону, но слишком поздно — он сразу же ощутил весомый удар в плечо, после чего нечто липкое растеклось по левой половине головы.
Хотя Бронт не сообразил, что это такое, предмет, ударивший его, был полукруглой малярной кистью — большой ком овечьей шерсти, прикрепленный к короткой палке, — которая впитала в себя добрые полгаллона ярко-голубой краски.
На улице вокруг воина раздался не столько смех, сколько потрясенные и сочувственные возгласы — лишь несколько человек фыркнули, не сумев сдержаться.
С верхнего яруса лесов донесся голос, искаженный большим расстоянием и тревогой:
— Мне ужасно, страшно жаль, сударь! Кисть выскользнула у меня из рук. Какая непростительная неуклюжесть! Умоляю вас принять компенсацию! Можно, я сброшу вам двадцать золотых ликторов?
Когда Бронт задрал голову, чтобы взглянуть на говорившего, голубая краска закапала с волос на лоб, словно дождевая вода с карниза. Воин ладонью стер с лица цветную гадость — с верхнего яруса лесов, опасно перевесившись через край, на него смотрел человечек с торчащими рыжими волосами. Даже с расстояния восемьдесят футов было видно, что щеки и подбородок человека украшают разноцветные кляксы…
Двадцать ликторов — царская награда. Похоже, этим марателям стен очень неплохо платят. Мысль пришла как будто откуда-то издалека, потому что все существо Бронта было охвачено гневом. Оказаться наполовину выкрашенным голубенькой краской, как какой-то арлекин, на глазах у народа! А теперь ему еще скинут подачку, чтобы он спокойно шел своим путем, наполовину голубой?!