Но Гаури на этом не закончил. Обернувшись вокруг точки соприкосновения клинка и магического огня, Гаури опустился рядом с Сейграмом и разбил рукояткой Сейграмову маску!
Молодец, Гаури!
Сейграм зарычал и отшатнулся, прикрывая руками раздробленную маску. Его демоны-приятели недовольно фыркали.
— Какая досада, — бурчал Дюглд, — Мы почти разделались с ними.
— У нас нет выбора, — вздохнула Гдуза. — Отлично. До следующего раза!
Три демона повернулись и бросились бежать через вход в таверну. Всё это произошло так быстро — наше внезапное появление и отступление мазоку — что посетители таверны могли лишь смотреть в беззвучном изумлении.
Преследовать не стали. Если бы опрометчиво погнались, попали бы под контратаки, а мы и так сильно пострадали. Амелии было особенно худо.
— Амелия! — позвала я и бросилась к ней.
Она пришла в сознание только когда я коснулась её:
— Со мной… всё в порядке, — неясно прошептала она. Надо ли говорить, аргумент привела неубедительный.
— Просто расслабься, — сказала я, присев возле неё. Я осторожно пробежала руками по ней, делая на месте скорую медицинскую проверку; у неё не было представляющих угрозу повреждений, но левая рука точно была сломана.
— Мне хорошо, — выдохнула Амелия, — Я только наколдую… исцеляющее заклинание.
Она начала бормотать заклинание Резуррекшен. Резуррекшен — самое мощное из исцеляющих заклинаний.
Тебе не хорошо, Амелия!
— Как она? — спросил Зелгадис. Он подошёл к нам, хромая на одну ногу.
— Она использует исцеляющее заклинание на себе, — Я посмотрела вверх, — Зел, давай сюда садись. Мы подлечим твоё плечо.
Зелгадис помотал головой: — Его я сам могу вылечить, спасибо.
Я моргнула. Оно не звучало так, словно он изображает Мистера Крутого Парня, но это предложение всё же смысла не имело.
— Ух, Зел… я думала, ты не знаешь исцеляющих заклятий.
— Лишь Рекавери, — он указал на Амелию, — Она научила меня недавно, — Затем, закрывая глаза, он начал своё колдовство.
Пожилой мужчина с подносом — владелец таверны, я полагала — робко подошёл к нам:
— Ух… извините меня, — отважился он, нервно бегая глазами по нашей группе.
Я подавила желание поморщиться. Приехали, думала я.
— Что, во имя всего святого, случилось здесь? Вы появились внезапно из голубого света, потом… — Мужчина глянул на дверь. — И что случилось с троицей, свалившей отсюда минуту назад? Боюсь, я сбит с толку.
Мужчина не просто выглядел сбитым с толку — он выглядел охреневшим. Но разве имело значение, объясни я всё или нет? Не похоже, что мужик поверил бы моему рассказу.
— О, знаете, — ответила я, сделав жест кистью, — кто их разберёт, и, ого, гляньте на время! Нам и самим пора уходить!
Старик побледнел.
Может, это не самый изысканный выход, но, эй — шалость удалась.
К тому времени, как Гаури, Амелия и я вернулись к местонахождению Радока Ранзаада, был поздний вечер. Зелгадис остался в гостинице, чтобы поесть в таверне и окопаться у себя в комнате на ночь.
Я скользнула взглядом по Амелии, когда мы подошли к вратам дома Радока: «Как самочувствие?» — спросила я её.
Она прочистила горло, затем вытянула перед собой некогда сломанную руку:
— Прекрасно! — сообщила она. — Мы были повержены оттого, что мало знали о силе наших противников, но это исправлено. В следующую нашу встречу они поплатятся!
Иногда удивляюсь, почему я беспокоюсь о девчонке — надолго она никогда не будет сломлена, пока у неё есть справедливость.
Привратник впустил нас. Только мы ступили в дом, я услышала голос Зеллоса, доносящийся из ближайшей залы.
— Не совсем, — задумчиво произнёс он. — Для вас это также было нелегко, верно?
— Не-не, — приятно отвечал второй голос. — Это тоже судьба тех, кто служит своим владыкам, — похоже, это дворецкий, господин Ральтаак.
Я сдвинула брови. У них там что, грёбаное чаепитие? И с каких пор Зеллос и Ральтаак обмениваются любезностями?
Я украдкой заглянула в комнату. Там, за маленьким мраморным столом у окна, Зеллос и дворецкий Ральтаак спокойно играли в шахматы.
Лады, довели до точки кипения!
На мгновение я до того разозлилась, что испугалась, как бы голова не раскололась. Итак, пока мы боролись с мазоку и старались сделать всё, лишь бы не помереть, Зеллос купался в роскоши и играл с дворецким в настольную игру?! Моим первым порывом было схватить эту дурацкую шахматную доску и затолкать ему в глотку.
— Зеллос! — я кипела от злости. — Тупой ты хер!
Двинувшись в кресле, Зеллос чуть повернулся, чтобы увидеть меня. Затем он сделал то, что всегда делает — блеснул улыбочкой:
— Отчего, привет, — сказал он. — С возвращением всех.
ГЬЯАААХХХРРРР!
— Засранец! — орала я. — Ты хоть представляешь, через что мы прошли?!
Зеллос вернулся к игре:
— Разумеется, нет, — говорил он, двигая вперёд коня по доске. — И, я полагаю, это шах, господин Ральтаак.
— Ммм, — интонировал Ральтаак. — Вы действительно достойный соперник, господин Зеллос.
Я не могла выносить этого:
— УМНИКИ! — провизжала я. — Не слышите меня?! Я сейчас сказала, что большую часть из нас едва не убили сегодня!
— Полагаю, это ваша проблема, девушка, — произнёс ровный голос за мной.
Я обернулась, глаза пылали огнём бешенства. Знакомая фигура стояла в коридоре позади меня: Абель, сын Радока. Он не выглядел поражённым.
— Я ошибаюсь? — спросил он. — Вы осмелились уйти после того, как согласились защищать моего отца. Вы ушли по собственному желанию, сами же попали в неприятности, и после этого ты рявкаешь на своего друга, будто это его вина? — Он изогнул бровь. — Я считаю сие довольно грубым.
В следующую секунду я могла лишь стоять там — обезумевшая от ярости, но всё не находящая слов. Фантазия разгулялась в голове относительно удушения Зеллоса за спиной Абеля.
Что ж, возможно, есть смысл в его речах — фиговый, но смысл. Но у него точно нет права вмешиваться в мои отношения с командой.
— Занимайся своим делом, — отрезала я. — И не рассуждай так, будто у Зеллоса есть человеческие права. — Я выставила грудь вперёд, дабы акцентировать Абелю, что не потерплю такого дерьма.
Гаури и Амелия, стоя по обе стороны от меня, кивали в знак поддержки. Зеллос же изучал свои ногти.
— Кроме того, — я продолжала, — я ведь всем говорила, что Зуума сперва придёт за мной. Какие-то проблемы с пониманием языка, приятель?
На секунду мои слова застали Абеля врасплох. Постепенно участие проявлялось на его лице:
— Погоди минуту, — он сказал. — Имеешь в виду, сегодня вы сражались с Зуумой?
Я замолкла. Чувствовала, как мои инструменты для сокрушения его морального духа выскальзывали из пальцев. Я правда, правда хотела соврать.
Но я придерживалась истины; его отец, в конце концов, был нашим клиентом. Видите? Я могу быть этичной, до одури этичной, вы, недоверчивые.
— Нет, — тихо признала я.
Абель тотчас воспрянул духом:
— А, — произнёс он со всей аристократической скромностью. — Не так понял. — Он картинно откинул волосы назад.
Прекрасно — думала я. Он ещё и фанат Альфреда!
— То, о чём я хотел с тобой поговорить, — продолжал Абель, — это действительно ли этот Зуума придёт и за тобой, и за отцом. — Он сузил глаза. — Или есть что-то ещё?
Мне не нравилось то, к чему он клонил.
— Что? — медленно спросила я.
— Я начал сомневаться в том, что письмо, которое мы получили, на самом деле написано Зуумой. Мой отец состоятельный человек — думаю, кто-то ещё положил глаз на его богатство.