«Все эти тысячи писем получены нами от читателей по поводу наших статей и книг о самообразовании… и читая и перечитывая эти письма, просто диву даешься, видя, какая гигантская и напряженная работа мысли и сознания кипит в настоящее время в глубинах народной души и до какой степени глубоко пустила уже в ней свои широко ветвящиеся корни мысль, для нас, интеллигентов, давно сделавшаяся избитой истиной: один из самых лучших и самых верных способов «сделаться человеком» заключается в том, чтобы раздвинуть свой кругозор, перестать быть узким, иначе говоря, темным, перестать быть намеренно или ненамеренно слепым, поддержать, укрепить, освежить свою житейскую практику живительной влагой, содержащейся в умной, ученой, честной книге, написанной таким писателем, который понимает в жизни побольше и получше, чем он, читатель. Огромное большинство полученных нами писем заключает в себе не что иное, как запросы о том, что читать и за какую книгу прежде всего взяться, и, читая и перечитывая письма, полученные в таком количестве, что на них один человек лишь с большим трудом может ответить, невольно чувствуешь, что душевные переживания тех, кто их писал, неизбежно становятся и вашими, а их горе, недуги, напасти, страдания — вашими собственными страданиями».
Вот эти переживания и эти страдания сотен тысяч читателей и стали переживаниями и страданиями самого Рубакина.
Из слушателей и читателей Рубакина огромное большинство были молодыми. Именно в молодости остро ощущается и недостаток знаний, и горячая жажда их приобрести.
«Работа над самообразованием не так трудна, как кажется, — говорил Рубакин. — Гейне писал: «Тот, кто верой обладает в невозможнейшие вещи, невозможнейшие вещи совершать и сам способен».
«При самом же начале нашей работы требуйте от себя, чтобы всякое знание, вами приобретаемое, непременно было: 1) точным, 2) достоверным, 3) отчетливым, 4) связным, т. е. связанным и в вашем сознании единством с окружающей жизнью, 5) действенным, т. е. вносящим и в вашу и в окружающую жизнь нечто светлое, плодотворное, красивое и радостное… не будем никогда забывать, что самообразование есть не что иное, как орудие расширения жизни, ее углубления и возвышения во всех смыслах, жизни не только своей, но и других людей, массовой, народной, общественной».
«Правда, некоторые читатели пишут нам: я сам не знаю, что мне интересно, что неинтересно. Таким читателям нельзя не дать такого ответа: вы глубоко заблуждаетесь… Ничем не интересуются только мертвецы, у каждого же живого человека есть целый ряд интересов…
Таким читателям можно сказать: хорошенько над собой подумайте и поищите и постарайтесь отыскать в своей душе то, что интересно вам, точнее говоря, то, что интересует вас более, чем что-либо другое».
«…Мы глубоко верим, что во всяком человеке при известном, более или менее умелом, внешнем воздействии всегда можно пробудить какой-нибудь интерес к чему-либо, а пробудив его и опираясь на него, как на первую ступень, которая завтра же будет оставлена и забыта по своей ненужности, идти все дальше и дальше… И это тем более справедливо для тех людей, которые сами просят о помощи в деле самообразования… Повторяем, нет и не может быть таких людей, которые бы ничем не интересовались».
Уже в 90-е годы у Рубакина появилась и стала развиваться мысль о том, что важно не содержание книги, а то, что читатель в нее вкладывает, какие чувства, настроения, мысли она вызывает, отрицание объективного содержания книги, за которое потом его так корили и советские критики и Ромен Роллан.
В «Практике самообразования» Рубакин пишет: «В чем же… главное значение книжного влияния? Не столько в том, что читатель выносит из книги, сколько в том, что он сам переживает во время ее чтения, в том, что он передумывает, читая ее, в том, какие чувства, настроения, стремления, мечты и т. д. зарождаются при этом в читательской душе и — стремления к каким именно действиям. Но все это происходит не столько под влиянием книги, сколько совместно с нею, одновременно. Говорят нередко — «книга наводит на мысль». Это правильнее, чем говорить — «книга внушает мысль».