Книга «Среди тайн и чудес» была переиздана в Москве Издательством политической литературы в 1965 – 1967 годах тремя тиражами каждый от 95 тысяч экземпляров до 150 тысяч.
В 1975 году в Москве в издательстве «Книга» вышел под моей редакцией и с моей вступительной статьей двухтомник «Избранного» Н.А.Рубакина. Издание разошлось в несколько дней. В 1977 году в том же издательстве вышла его книга «Психология читателя и книги», опубликованная первый раз в Москве в 1929 году.
Еще при жизни Н.А.Рубакина в Германии, Франции, Италии и других странах вышел ряд работ о созданной Рубакиным новой теории – библиопсихологии.
Интерес к Рубакину и его работам не ослабевает, а, наоборот, растет и в настоящее время. Так, в Англии, в Лондоне, издательство «Клайв Бингли» стало выпускать серию книг классиков книговедения и библиографии. Первой в 1968 году в этой серии была выпущена книга о Н.А.Рубакине. В ней напечатаны на английском языке три его работы по библиопсихологии и его биография, написанная его сыном, профессором А.Н.Рубакиным, автором этих строк, и библиография работ Н.А.Рубакина.
В доступности и понятности языка книг Рубакина и лежит один из секретов их огромного распространения в народе.
Но Рубакин не ограничивался только писанием и изданием книг, он поддерживал и расширял тесную связь со своими читателями путем личной переписки и личных знакомств. С 1889 по 1907 год он переписывался с 5189 читателями главным образом из трудящихся классов, а с 1911 по 1915 год с 5507. Даже после своего отъезда за границу он продолжал переписываться со многими тысячами старых и новых читателей, несмотря на все трудности этой переписки. К ним еще прибавились друзья, которых он приобрел за рубежом. Переписка Рубакина со своими читателями была, если можно так выразиться, перепиской деловой, в которой он не просто разговаривал с читателями, а руководил их самообразованием.
Добавим, что за свою жизнь Рубакин собрал две огромные библиотеки. Первую, в 130 тысяч томов, он подарил в 1907 году Петербургской лиге образования. Вторую, почти в 100 тысяч томов, еще более ценную по подбору книг, он завещал Государственной библиотеке имени В.И.Ленина в Москве, где она и находится в настоящее время.
Таковы цифры, отражающие жизнь и научную деятельность Н.А.Рубакина.
Мы не будем здесь рассматривать подробно все этапы жизни Рубакина – о главнейших мы расскажем в соответствующих разделах. В его биографии самое важное – это то, что им было сделано в области служения народу, служения науке, служения революции. И тут приходится удивляться, как мог успеть человек, в жизнь которого все время вторгались и внешние события, и внутренние переживания, и горести, сделать так много, как он сделал. Какую волю к жизни, какую работоспособность, целеустремленность нужно было иметь, чтобы сделать все то, что он сделал!
С самого раннего возраста и до последних дней жизни Рубакин работал в одном направлении – изучении книги, читателя, автора, и все прочие его работы группируются вокруг этой основной темы. И написание им научно-популярных книжек и художественных произведений, и создание библиотек, и составление каталогов, и переписка с читателями – все это было тесно связано, «Последний энциклопедист» (как его назвал писатель Лев Разгон), писавший на самые разнообразные темы, обладавший широкими, глубокими и разнообразными знаниями, все их поставил для достижения одной цели – просвещения народа, борьбы за книгу и во славу книги, за читателя и ради читателя. Выражение «великие цели рождают великую энергию» особенно приложимо к нему.
Он ни разу не свернул с избранного им пути, ни разу ему не изменил. Его жизнь показывает, чего можно достичь, если сделать ее целеустремленной. Поэтому и его биография представляет немалый интерес. Мы с полным правом можем говорить о замечательной жизни замечательного русского человека, писателя, борца, революционера, девизом которого было «Да здравствует книга – могущественнейшее орудие борьбы за истину и справедливость». Но эта фраза становится еще яснее, когда к ней добавляют другую фразу, сказанную им же: «Культурная работа – это средство, революция – цель».
Глава 2
Начало пути
Николай Александрович Рубакин родился в купеческой семье 1 июля 1862 года по старому стилю, 13 июля по новому. В паспорте же Рубакина значилось – родился 3 июля. Дело в том, что метрика его сгорела при пожаре в 1864 году и восстановлена была по памяти настоятелем Ораниенбаумской церкви, который крестил мальчика. Жили Рубакины в маленьком городке Ораниенбауме, расположенном рядом с Петербургом и тем не менее сохранившем все черты глухого русского провинциального городишка.
Отец Николая Рубакина, Александр Иосифович, происходил из старинной купеческой семьи. Род Рубакиных был из Псковской губернии, они, по выражению местных жителей, были «скопские». Николай Александрович очень любил говорить, что он родом из «самой демократической русской республики – Пскова», что Псков чисто русское место, до него даже татары не доходили в XIII веке, и поэтому в жилах у него только русская кровь.
Мой дед был довольно состоятельным по тому времени человеком, но к старости растратил все свое состояние. В Ораниенбауме (или Рамбове, как его называли в народе) ему принадлежали торговые бани и несколько домов на главной улице – Дворцовом проспекте. Кроме того, он торговал лесом, у него была «лесная биржа», то есть склад леса, который он продавал. Жил он при этой бирже в деревянном двухэтажном домике с резными ставнями, окнами и крыльцом. Но «биржа» постепенно таяла, леса в ней становилось все меньше и меньше, из рабочих в конце концов остался только один. Дед, вероятно, был плохим торговцем. Как пишет отец, «человек он был добрый и честный, верующий, сначала молился на Александра II и ругал террористов 1881 года, убивших его, но потом стал бранить Александра III за его пособничество дворянам-помещикам и чиновникам». Дед очень их не любил, да и отца моего приучил их не любить. Действительно, всю жизнь отец органически ненавидел чиновников и помещиков и недолюбливал дворян. Правда, это не помешало ему жениться на дворянке.
Довольно долгое время – 18 лет – дед был выборным городским головой города Ораниенбаума. Был даже награжден за службу какой-то медалью. По-видимому, в городе его очень любили – Ораниенбаум был, по существу, мелким заштатным городком, населенным главным образом мелкими ремесленниками, купцами второй и третьей гильдий и дворцовыми служащими.
С родней моей матери дед контакта не имел и не искал: ее он побаивался, считая слишком высокой для себя, а родня моей матери, по существу, презирала купеческих родственников моего отца – родственники матери были хотя и небогаты, но... дворяне, и ее замужество рассматривали как «мезальянс».
Дед мой был потомком старообрядцев, хотя сам никогда не был активным старообрядцем, но был человеком религиозным, верующим. Он никогда не пил и не курил.
Деда я помню как типичного «дедушку» – доброго, внимательного, величавого, очень любезного с моей матерью.
Нас, детей, дедушка очень любил, добродушно ласкал, дарил конфеты, деньги. К матери моей он чувствовал какое-то особое уважение – в его глазах она принадлежала к более высоким общественным кругам, чем он сам.
На вид дедушка был типичным мужиком с Севера, носил длинную седую бороду, был белый как лунь, хотя умер не очень старым.
Я очень любил поездки к деду – ездили мы с матерью редко, а отец еще реже и всегда отдельно от нас.
Мать моего отца, Лидия Терентьевна Рубакина, была из старообрядческой семьи Тихоновых. Семья ее была довольно состоятельной и тоже купеческой, даже типично купеческой, в стиле героев пьес А.Н.Островского. У Тихоновых был дом на Гороховой улице в Петербурге и меховой магазин в Александровской линии по Садовой улице. Отец вспоминал, что отец Лидии Терентьевны колотил при нем своих сыновей за то, что они, молясь, плохо клали земные поклоны, – он стукал их лбом об пол. Был он ревнив, подозрителен. Жену свою избивал и «вогнал ее в гроб» преследованиями за воображаемую измену. Не любил он и дочь Лидию, считая, что она не его дочь. Образования он дочери не хотел давать – она училась только в пансионе какой-то мадам Труба в Петербурге. Но Лидия Терентьевна много читала, выучилась сама французскому языку и завязала знакомства с передовыми и даже революционными кругами. Так, еще до замужества она познакомилась с семьей Алексеевых. Глава этой семьи, Александр Николаевич Алексеев, привлекался в свое время по делу Каракозова, учинившего покушение на Александра II. Отец мой знал его и вспоминал о нем очень хорошо: «Александр Николаевич Алексеев был из породы новых людей 60-х годов и имел хорошее влияние на мою мать, да и мне дарил книги... Он, моя мать и другие бывали в каком-то кружке, где бывал и Д.И.Писарев. Мать моя уже была „заражена“ нигилизмом 60-х годов. Она даже отдала свое обручальное кольцо студенту (а впоследствии профессору) „Сашке Полотебнову“ на спасение кого-то из замешанных в каракозовском деле».