— Нет, нет, — покачала головой Марго. — От столь долгой дороги у меня разболелась голова. Пожалуй, я сегодня не смогу оказать вам поддержку. Простите…
Раевский снова поцеловал ее руку, несильно пожал и сказал:
— Не беспокойтесь об этом. В любом случае, я передам вам проекты на рассмотрение. Теперь мне не сделать и шагу без одобрения дражайшей невесты.
Он мягко улыбнулся, и Марго болезненно улыбнулась в ответ. Ей, в самом деле, порой казалось, что славийский промышленник делает слишком много для нее. Что он — деловитый, серьезный, бойкий умом, надежный и ничего не требующий от Марго сверх приличий, — послан ей небесами как рука помощи, призванная вытащить ее из жизненной трясины. Она держалась за него как за последний спасительный шанс. И боялась, что лишь однажды выпустив из рук, потеряет свою опору и до конца разрушит свой хрупкий треснувший мир.
— Одно прошу, душа моя, — сказал Раевский, прежде чем покинуть Марго. — Не выходите без меня из комнат. Это может быть небезопасно.
Марго пообещала.
Она недолго продремала, очнувшись только когда часы пробили семь пополудни.
Служанка принесла ей кофе, от вкуса которого она почти отвыкла за месяцы своего пребывания в Славии и уже почти отвыкла от немногословности и вышколенности местной прислуги, разительно отличающейся от Ольги, оставленной в Петерсбурге. От этого молчания, от тишины за окном было неуютно, и Марго решилась спросить, надеясь, что ее авьенский не совсем позабыт:
— Так что же? Что нового в Авьене?
Служанка присела, склонив лицо, прикрытое белоснежной повязкой, не поднимая глаз ответила:
— Все по-прежнему, фрау, — Марго поежилась, услышав непривычное обращение, а девушка продолжила: — Если пожелаете, могу принести подшивку газет за последние месяцы, фрау.
— Не нужно, — поморщилась Марго. Газет она вдосталь начиталась и в Петерсбурге. — Замечу, на улицах никого…
— Вы правы, фрау. Указом его высочества Спасителя запрещено надолго появляться на улицах и собираться более тридцати человек в одном месте.
— Сурово.
— Простите, фрау. Таков указ Спасителя. В Авьене с февраля закрыты театры, галереи, кафе, рестораны, парки, музеи, торговые лавки. Теперь мы просто пишем список необходимых продуктов и заказываем их, фрау. Выходить разрешено только на мессу.
— На мессу? — переспросила Марго. — К чему такое исключение?
— Ну как же, фрау! — удивилась служанка. — Его преосвященство молится за выздоровление народа! А мы молим нашего Спасителя!
— И напрасно, — резко ответила Марго и, поймав ошеломленный взгляд служанки, осеклась и мягко добавила: — Напрасно сидеть взаперти после столь долгого отсутствия. Подай мне экипаж. Развеюсь перед ужином.
Служанка повиновалась, и Марго в ожидании встала к окну, наблюдая, как медленно катятся воды Данара.
Несмотря на данное Раевскому обещание, сидеть в комнатах казалось Марго невыносимо. Она и без того много времени провела взаперти в Петерсбурге, довольствуясь лишь обществом Ольги. Заразы Марго не боялась: она уже видела чахоточных больных, общалась с ними, ухаживала в госпитале Девы Марии, и знала о болезни не понаслышке.
Туда первым делом и планировала отправиться Марго.
Едва экипаж тронулся, как их нагнали колокола: тяжелый и заунывный звон Пуммерина прокатывался над улицами, отскакивал от запертых ставен и черепичных крыш, тревожил лошадей, перешедших на нервную трусцу, волновал сердце самой Марго. Чудилось в этом звоне что-то траурное. И люди, что вереницей тянулись к Петерсплатцу, закутанные в темные одежды, будто тоже на траурной процессии, нагоняли на Марго тоску.
Она отпрянула от окна, чтобы не видеть пустых улиц и безмолвных домов, заколоченные досками двери и окна кабаков и лавочек, не видеть патрули военных и полиции, бряцающих оружием и попадающихся на глаза Марго через каждый квартал — единственные люди в обезлюдевшем городе.
На повороте к Траппельгассе Марго услышала резкую трель полицейского свистка, и экипаж остановился.
Двое полицейских в ранге не выше капрала, козыряя и заученно выпаливая официальное обращение, осведомились у Марго о цели ее путешествия. Не поднимая вуали и не снимая перчаток, она молча разгладила бумагу на двух языках — авьенском и славийском, — и протянула патрульным.
— Баронесса Раевская, — глухо, с усиленным славийским акцентом прокомментировала Марго из-под скрывающей лицо повязки. — Совладелица фирмы «Раевские&Ко». С деловым визитом в госпиталь Девы Марии.